Правила склонения личных местоимений - [24]

Вот и сейчас я смотрю на экран мобильника и сразу вскакиваю с места и направляюсь к двери, на ходу бросая учителю дежурное: «Можно выйти». Я беру трубку и, еще находясь в классе, тихо говорю: «Алло». Нина Сергеевна сообщает мне, что Ксюша плачет, ее тошнит, у нее поднялась температура, и, скорее всего, моя сестра подхватила какой-то вирус. Воспитательница просит кого-то приехать и забрать Ксюшку домой. По «официальной версии» родители сейчас очень заняты, так что приехать за сестрой придется мне.

Я возвращаюсь в класс, быстро складываю в сумку тетрадь и ручку и снова направляюсь к выходу.

— Извините, — говорю я Марии Николаевне, которая от возмущения уже даже покраснела, — мне надо срочно уйти.

— Куда это ты собрался, Веригин? — останавливает меня учительница. — Что у тебя за дела? Ну-ка быстро сел на свое место!

Она извиняется перед стоящей у доски Наташей, которая тоже смотрит на меня не без недовольства.

— Мне мама позвонила. — быстро вру. — Мне надо срочно домой. Извините.

— На следующем уроке чтобы весь материал знал! — кричит мне вслед Мария Николаевна.

Я ухожу из школы и сломя голову несусь в детский сад. Обычно я доезжаю до него на маршрутке, но сейчас ловлю машину. Я прошу водителя подождать, потому как точно уже знаю, что придется забрать сестренку домой немедленно.

4

Ксюшка подхватила желудочный грипп. Первый день ее жутко рвет, и при этом температура держится высокая. Мне приходится вызвать врача на дом. Она прописывает кучу лекарств, а потом спрашивает:

— Где родители?

— Они уехали, — отвечаю. — Но завтра вернутся. Я уже позвонил им. Все в порядке.

Врач кивает, говорит, что если завтра к вечеру состояние Ксюшки не улучшится, то надо будет придти в больницу.

Сестренке к вечеру следующего дня становится лучше, а вот меня сваливает с ног та же инфекция. Теперь я корчусь в муках над унитазом и пытаюсь бороться с температурой. Теперь Ксюшка пытается ухаживать за мной. Меня веселят ее благородные порывы и заботливое выражение лица. Хотя ей всего пять, она пытается вести себя как взрослая. Вернее, она пытается вести себя так же, как я вел себя два дня назад, когда ухаживал за ней.

Мне так плохо, что я в отчаянии даже звоню Инне Марковне и спрашиваю, чем еще можно лечить этот желудочный грипп. Она все рвется прийти, но я говорю, что тогда она тоже обязательно заразится, и уговариваю подождать с визитом хотя бы пару дней.

Когда мне становится значительно лучше, то есть, когда я практически полностью выздоравливаю, наша соседка все-таки напрашивается на чашку чая и даже приносит с собой пирожные собственного приготовления.

— Как вы вообще? — интересуется Инна Марковна, когда мы все втроем сидим за столом. — Справляетесь?

Я увлеченно наблюдаю за тем, как моя сестра поглощает бисквиты с воздушным кремом, поэтому не сразу слышу вопрос соседки. Не исключено, что ей пришлось повторить его дважды.

— Да… — в конце концов, растерянно отвечаю я. — Все нормально.

— И в школе никто ни о чем не догадывается? — продолжает расспросы Инна Марковна.

— Нет. — я отрицательно мотаю головой.

— - Рома, — голос соседки становится очень настойчивым, но при этом остается по-прежнему добрым, — если вам нужна помощь, ты скажи.

— Хорошо. — отвечаю очень спокойно. — Если нам понадобится помощь, я скажу.

— И как ты везде успеваешь! — вздыхает она.

— У меня просто нет другого выбора. — говорю я. — Только вы никому ничего не говорите, ладно?

Инна Марковна кивает. Все-таки без ее помощи я бы вряд ли так везде успевал.

Я уже привык к такому ритму, и если не произойдет никаких сбоев, вызванных событиями извне, то мы вполне сможем продержаться до моего восемнадцатилетия. А к тому времени я уж придумаю какой-нибудь план.

— Ты и готовишь сам, Рома? — снова возвращает меня в реальность Инна Марковна.

— Да. — отвечаю.

— И стираешь?

— Ну, у нас машинка есть. — машу рукой в сторону ванной.

— У тебя на девочек хоть время остается? — вздыхает соседка.

— Да так… — бурчу я.

— Надо-надо! — как будто подбадривает Инна Марковна. — У тебя сейчас как раз самое время для девочек, так что ты посерьезнее к этому относись.

Мы смеемся. Да уж, как-то мне последние два года совсем не до девочек. Да и, вообще, не до чего. У меня даже отношений-то никогда серьезных ни с кем не было, как, впрочем, и несерьезных. Я смотрю на своих ровесников, на то, как они влюбляются, переживают, бегают на свидания, ревнуют, радуются и страдают от любви, и мне, наверное, тоже хочется всего этого. Но сейчас совершенно не подходящее время. К тому же, любовь или близкие отношения подразумевают какое-никакое, а все же доверие, они подразумевают, что ты откроешь перед кем-то свой маленький мир и впустишь туда этого человека. А что могу открыть я? Куда впустить девушку, даже если она согласиться на суровый расклад без долгих ухаживаний? Что я могу дать, кроме маленькой сестры, которой нужно все мое время, и ночной работы, которая того и гляди заведет меня в тюрьму? Так что, думаю, пока не время для отношений. В конце концов, успею еще — никуда они не денутся.

5

Когда я возвращаюсь в школу после болезни, Наташа снова сидит одна за последней партой. То есть, она снова сидит на самом непривлекательном месте — сразу за мной. Что-то произошло за время моего отсутствия. Что-то, видимо, весьма значимое, раз новенькая, которая, к тому же, успела пообщаться в компании Лены Власовой, вдруг вернулась на исходную позицию.