Правила эксплуатации ведьмы - [57]

убеждала друг друга в чем-то и, разумеется, привлекала внимание. Седовласый сутулый

мужичок визгливо призывал горожан не разбредаться. Трепещущие на ветру ленточки

поддерживали всеобщую суматоху.

— Посмотрю, что там, — довольно облизнулась я, радуясь возможности смотаться с

опостылевшего поста. — Вдруг интересное.

Радислав безразлично дернул плечом.

Я вприпрыжку добежала до сборища и спросила у ближайшей кучерявой, встрепанной

дамочки о причинах волнений. Та окинула меня поистине безумным взглядом истинного

творца — такие частенько попадаются на отшибах деревенек и клятвенно заверяют всех в

том, что боги наградили их непостижимыми талантами. Скорее, огрели по затылку

булыжником.

— Как? — воспылала она праведным гневом. — Вы не знаете? Вы?!

Меня остервенено затрясли за рукав. Я обреченно шаталась под напором тонких цепких

пальцев, не рискнув даже согласиться с тем, что я — это я, и этому самому «я» ровным

счетом ничего не известно о происходящем. Наконец, собеседница выдохлась.

— Вам, милочка, должно быть стыдно! Вы присутствуете на ежегодном слете поэтов, проходящем три раза в пять лет в славном городе Выгодске, — жарко выпалила вздернувшая

остренький носик дамочка. — Сюда приглашаются избранные сочинители страны!

«То есть абсолютно все зеваки», — додумала моя голова. Туда же закрались сомнения и по

поводу ежегодности сего мероприятия, но я не дерзнула озвучивать их перед ополоумевшей

женщиной.

— И какова развлекательная программа? — ради приличия уточнила я.

— Чтение восторженной толпе наших произведений! И не только… Сегодня у нас особый

гость. Он…

К собственной наглости, я не стала дослушивать поэтессу, предпочтя беседе трусливый

побег в кусты. Причем, в прямом смысле выражения. В зарослях нашелся охотник, который

усмотрел в моем уходе пользу — он вероломно разлегся на скамейке, но был спихнут оттуда

законной властительницей места.

— Ведьма, я когда-нибудь отрублю тебе голову, — проревел мужчина, потирая

отшибленный бок.

— А что мешает воплотить мечту прямо сейчас?

Я безмятежно затрепыхала ресницами.

— Ты вроде как спасла мою шкуру. Так что там хорошего?

— Да ничего. Скукота. Собрание у них поэтическое. Хотят горланить бессвязные бредни и

требовать чьей-то любви.

— Что тогда в твоем понимании «интересно»? — призадумался Радислав, но ответа

дожидаться не стал.

Теперь отпихивал меня он, но как-то нехотя, словно ради приличия. Да и к тому же я

вцепилась за скамью всеми конечностями — разве что не дотянулась зубами — и

напоминала клеща. Оскорбленный охотник уселся на траву и назло продолжил пускать

крошечные пузыри из слюны.

А народ копошился как стадо пляшущих блох. На сцене появились первые творцы. Они

громогласно зачитывали строки из стихотворений. В некоторых из сочинителей даже не

хотелось прицельно метнуть камнем. Спасала и хлопающая толпа, которая заглушала голоса

тщетно пытающихся перекричать общий гам поэтов.

Судя по пыхтению, на помост вскарабкался очередной гений. Он откашлялся и завопил:

— Я рад присутствовать… — Речь успешно перекрылась улюлюканьем. — Знаете, недавно я

в прямом смысле получил озарение. Что могло бы стать тому причиной? Встреча с

настоящей ведьмой!

Народ заохал настолько восторженно, что я поперхнулась.

— Не с тобой ли? — язвительно узнал Радислав.

— Я, по-твоему, единственная ведьма на всю Рустию? — показательно обиделась я.

Поэт издал протяжный стон — толпа заткнулась. Из кустов торчали только наши макушки, и

я позволила себе издевательский выкрик:

— Неужели?! Целая ведьма?!

— Да! — обрадовался гласу из «ниоткуда» поэт. — Так вот, свели нас дороженьки в одной

деревеньке, откуда сам я родом. Она перевернула моё мировоззрение пронзительным взором

засасывающей небесной бездны глаз. Итак, родившееся творение после встречи с бесовской

царицей…

Охотник с ехидством развернул меня к себе.

— Не о тебе ли речь?

— Прекрати меня подозревать. — Я с трудом выкрутилась из захвата. — В стране, что, мало

голубоглазых чародеев? Мало ли кого он встретил в своей деревне.

Кто-то из присутствующих на «слете» — поскорее бы уже улетели — попросил устроившего

длительную паузу поэта продолжить повествование.

— …Писал я ей поэмы, погряз в мирских проблемах.

Писал, писал запоями. Да ведьму вспоминал.

Облив до пят помоями, она мне помогла.

Тот встречи миг прекрасный я выжег на груди…

Поэт перешел на настолько высокие ноты, что я испугалась за слух стоящих перед сценой. За

их разум давно не боялась, ибо слушать подобную ересь может лишь помешанный.

— Повесьте его, пожалуйста, — пробормотала я, заткнув уши пальцами.

Мольба осталась не услышанной никем из трепещущих слушателей.

— ...Ведьма она злая, — изливался нашедший достойных воздыхателей поэт. — Лютая как

зверь.

Сожжет тебя живого. Попробуй не поверь.

Но просто притворяется злыднею она.

В душе ж — чиста, как капля, невинна, как роса.

И доброту обратно в ней можно пробудить,

Пусть только согласится со мною вместе быть.

Ее златые кудри…

— Точно не про тебя? — откровенно заржал Радислав.

— Нет! — Я от злости поднялась из укрытия.

Поэт громко выдохнул. В душу только закралась надежда, что бедолагу наконец-то

придушили, как тот заверещал:

— Это она! Моя чаровница! Ведьма!