Правила эксплуатации ведьмы - [59]

отпустить восвояси? Сеть её не оглушит, пользоваться волшбой она сможет. В общем, выход

виделся всего один, и я раз за разом прокручивала его, надеясь на эффект неожиданности, называемый в простонародье: «Не ждали?!»

С оживленных улочек мы перебрались в крохотные переулки, единственными

достопримечательностями которых служили зловонные помойные кучи, а жителями —

любопытно рассматривающие посетителей крысы. Над головами кружил ореол из

отожравшихся ленивых мух.

Лис то ли ничего не замечал, то ли обстановка его полностью устраивала. Хорош

любовничек! То сеновал, то отшиб города.

— Куда она нас ведет? — Тихий шепот охотника защекотал ухо.

— Тебе лучше знать. Кто из нас побывал во всех злачных местах Выгодска?

— Не ерничай. — В голосе прозвучала угроза. — Наш путь сразу вел к болоту.

— Тогда повторюсь. На кой беспрекословно идти в столь не… неромантичную глушь? Не

такая уж она и красивая, чтоб обезумить от вожделения.

— Да как помрачнение наплыло, — оправдывался Радислав, аккуратно проводящий нас

сквозь холмы из дурно пахнущих отходов. — Сказала идти — я покорно плелся следом.

Тогда мне казалось, что так и надо.

— Как же не терпелось потрогать чернокнижницу за выступающие места! — язвительно

подытожила я, чуть сбавляя ход.

Спутница Лиса вела себя раскованно, громко хохотала, ободряюще проводила пальчиками

по щеке варрена. Лис покачивался, но шел.

— У меня нехорошее предчувствие. — Радислав остановился.

Приближалась развилка из трех лучей. В её центре высились остатки мраморной

скульптуры: две ноги, обрубок руки, сжимающей посох, да сколотый постамент с

стершимися некогда золотыми буквами. По бокам склонили увядшие ветви два одиноких

розовых кустика. Крошечную площадь окружали разрушенные домишки, смотрящие на мир

слепыми заколоченными оконцами.

Местность идеально подходила для исполнения задуманного, поэтому, когда Лис с ведьмой

оказались рядом со статуей, я звонко свистнула. В спину вроде как нехорошо бить, а

преимущество за нами.

Женщина, обернувшись, предстала в полной красе. Длинное несуразное платье с

множеством оттопыренных карманов. На запястьях и шее уйма драгоценностей и оберегов.

Лицо одутловатое, болезненное. У ведьмы оказался удивительно отсутствующий взгляд.

Пустой, поверхностный, лишенный всякого выражения. Её глаза смотрели сквозь меня. Она

потянулась к бедру, где проступали очертания кинжала.

Я решительно проговорила отточенную наизусть фразу. Несколько пасов, жжение под

ребрами.

Соперницу что-то толкнуло. Правда, по плану толчок должен был выйти резким,

разрушительным, отбрасывающим, дабы оглушить врага и дать возможность действовать

обученному Радиславу. Но ведьма устояла. А затем, коротко рассмеявшись, резанула по

большому пальцу ножом.

По вискам отдало пронзительным свистом, как от кнута. И я отлетела ровнехонько в

помойную кучу. От омерзительного запаха да веселого чавканья едва не вывернуло

наизнанку. Утренняя каша напомнила о себе сладковатым комом у горла.

По позвоночнику прошла волна боли. В ногу, разодрав штанину, впился острый обломок. Я с

трудом выбралась наружу, стряхнула с волос сгнившие ошметки продуктов.

Радислав ринулся было к ведьме, но слабо дернулся и упал навзничь. Та игралась.

Действовала в половину возможностей. Она улыбнулась мне уголками губ, оставляя глаза

по-прежнему равнодушными, холодными. Следующим рухнул Лис.

По телу прошло онемение. Легкое, едва уловимое.

Во мне закипала ярость. Кровь сочилась тоненькой линией; глубокая рана пересекала всю

верхнюю часть правой голени. Пальцы потеряли чувствительность. Сердце кольнуло острой

иглой. Разум озарила вспышка света. Но и только…

Внезапно ведьма остановилась. Она, неуклюже вскинув унизанную безделушками руку, рассмотрела моё запястье с болтающимся на нем железным браслетом. И начала отступать.

Покалывание спало. Я тупо уставилась на камешек. Он, как и прежде, блестел, искрился и

выглядел сокровищем, которое хозяйка так и не смогла оценить по достоинству.

Злость разливалась по каждой вене, артерии, жилке. Перекатывалась по костям. Во мне

ожило небывалое могущество. Я чувствовала его. Нечто новое, неуправляемое. Сила текла

вместе с кровью, подобно горячему потоку лавы, сносящему любые преграды. Она требовала

выхода наружу. Один удар, и чернокнижница могла превратиться в горстку пепла.

Но удара не понадобилось. Зрачки ведьмы неестественно расширились, наполнив собой всю

радужку глаз. Ногти впились в ключицы, будто пытаясь что-то вырвать оттуда. Женщина

закричала, бешено, пронзительно, и пала, словно подкошенная косой.

Радислав опомнился первым. Он медленно встал и, добредя до тела, прильнул ухом к груди.

— Мертва. — Слово прозвучало со злорадной жестокостью.

— Как?

Я, переборов боль в разодранной ноге, уселась на коленки и осмотрела ведьму.

Переплетенные на шее цепи амулетов против сглаза и порчи смотрелись наивно и

бестолково. Её определенно прокляли, да кто?

— Разве причина кроется не в тебе? — Охотник с омерзением отстранился от покойницы. —

От тебя исходило нечто такое, что меня чуть не вырвало.

— От меня? — глупо переспросила я. — Был момент, когда её чары направились ко мне, я

тоже почувствовала мощь. Но та испарилась.