Правила эксплуатации ведьмы - [52]

неспособна, а на обращение к ведьмовскому искусству не осталось физических сил —

оживление утопленника до сих пор отдавалось ноющими висками и ломотой в конечностях.

Вот и получилось, что я создавала фон, добавив к оранью постукивание книгой по крышке

погреба, а Лис метался из угла в угол, разрезая тельца умелыми ударами под живот.

Сверху послышались шаркающие шажки. Вероятно, хлебосольный дедушка решил

убедиться, что питомцы справляются с гостями. Да так удачно, что те визжат от ужаса и

отчаяния.

Сомнения в нечистой сущности Сомысла отпали сами по себе, иначе бы нас предупредили, например, о размере крыс.

Уши окончательно оглохли, голос в третий раз сорвался, и я замолкла, сползая по стеночке.

Никогда бы не подумала, что худенький, жилистый Лис способен прибить как минимум

пятнадцать огромных созданий. Никто больше не шевелился, не лез из щелей. Только

тяжелое пыхтение разрезало тишину.

Аккуратно приоткрылась крышечка. Натужно, долго. Мы замерли. Сверху появился

малюсенький просвет от свечи. Лис махнул по ступенькам вверх и рывком ударил в дверцу

плечом. Та с громким хлопком откинулась, а Сомысл дико заверещал, составляя неплохую

конкуренцию моему вокалу.

Я еле-еле выбралась наружу, хватаясь ослабшими пальцами за поломанные ступени и вонзая

в кожу занозу за занозой, а когда вдохнула свежего — по сравнению с подвалом — воздуха, увидала чудную картинку: Лис поднял дедка за ворот рубахи и держал его на расстоянии

локтя над полом. Старичок дрыгался, плакался и скалился в полные два ряда выросших

упырьих клыков.

— Драсте, уважаемый болг, — проворчала я. — А мы тут работку выполнили, крыс

прикончили.

— Гады! — визжал Сомысл, которого Лис, во избежание пинков, умудрился держать на

вытянутых руках. — Ненавижу!

— Сам такой. Ты чего на ведьму-то полез?

Я угрюмо скрестила руки. Болг завертелся с удвоенным упорством, но варрен держал его

крепко. Со стороны это выглядело смешно и малость странновато. Молодой круглоглазый

парень зачем-то схватил несчастного седовласого старца. Интересно, скольких этот

благопристойный дедуля схарчил до нас?

— Не ведьму… — оправдывалась разумная нежить. — Чародейку! Ты себя как кликала?

Именно что кудесницей, ворожеей! Ваш род слабый, ничего сделать не можете! Всегда

выходило мозги задурить… А вы ещё и хилые попались, если б я знал… Отпустите.

— Обязательно, — усмехнулся Лис. — Слава, чем болги убиваются?

— Всем. Но огнем надежнее, — безразлично отозвалась я.

В руке насмешливо зажегся небольшой рыжий шарик. Мне и не верилось, что я создала его

без поджигания дома. Огонек лизал кожу теплыми язычками, пощипывая только-только

запекшуюся рану.

— Бросай его, — посоветовала я, с недоверием перекатывая шарик от пальцев до запястья.

Тот держался, не собираясь вылетать без моей на то воли. Расту, надо же.

Лис подчинился приказу, и старичок плюхнулся на деревянный настил. Болг суетливо отполз

прочь, зарыдал и принялся уверять в чистоте любых помыслов, но шарик уже летел точно в

цель. Вскоре огонь разошелся по одежде, упырь зашипел, зацарапал себя отросшими

когтями. Я в отвращении отвернулась. Запах горелого мяса оповестил о кончине нежити.

Пламя не переметнулось на стены, погаснув ровно тогда, когда от болга осталась гора праха.

— Хорошо, что у тебя мужа нет; вот бы он настрадался. Вечером спасла охотника на ведьм, теперь едва не стала ужином крыс. — Лис подобрал свечу и пристально осмотрел пепел. —

Как в городе не заметили промышляющего… Кстати, а кто это?

— Упырь. — Я присела, вытягивая ноги во всю длину, на лавку. — Как-как, он сам

объяснил. Искал путников в базарные дни, приглашал к себе. Никто не знает приезжих и

счета им не ведет. Ушли и ушли, пропали или нет — никому нет дела. В чем подозревать

дедушку?

— Нас не обвинят в его сожжении?

Друг настежь распахнул ставни. Яростный ночной ветер пробрался внутрь, закружил, засвистел. Огонек на огарке свечи испуганно заплясал. По спине пробежали стайки мурашек.

В горле першило, а по макушке било, словно по жестяным тазам каплями дождя. Тянули

занозы.

— Если смотаемся вовремя, не обвинят. Да и помнит ли кто-то этого Сомысла? Жил, небось, одинокий, не лез ни к кому. Короче говоря, Лис, я спать.

— Тебя проводить до погреба? — прыснул юноша, заботливо обтирающий кинжал о

найденную тряпку.

— Я, пожалуй, останусь наверху. Запах почти выветрился.

И, не дожидаясь ответа, я свернулась калачиком на лавке. Последней мыслью перед тяжелым

провалом в объятия сна было: «Зато мы нашли неплохой домик. И крыс убили. Всё четко по

договору».

***

Утро началось с надоедливого стука в дверь. Я легонько приподнялась на локтях, протерла

уголки глаз и увидела прислонившегося к створке Лиса. Сонный, встрепанный варрен

прижал ухо к щелке, разделяющей косяк с дверью, а затем со вздохом отпер защелку.

Я не видела стоящего на пороге, но кто-то говорил с Лисом писклявым, тоненьким

голосочком.

— А от кого? — удивленно отвечал друг. — Да ну. Точно? Не обманываешь? Ладно, спасибо

тебе. Эй, не наглей. Медянки в самый раз будет.

Лис передал кому-то монетку и развернулся к моей «постели». Я зажмурилась, но

притворный сон не помог, потому как меня за шиворот насильно выволокли с теплого места.