Правда выбора - [5]

Он лежал в середке челнока. На корме перекидывая весло с боку на бок греб Зубов, на носу сидел Потапка Жмых с луком, держа стрелу наготове.

– Лежи, болезный, уж скоро, – участливо сказал он и обратился к Глебу, – как его отходили! Неделю будет кровью мочиться!

– Ужа-ты! Не будет, – качнул головой Зубов, – дак резать то станем, един раз оммочицца тако. После совсем не сможет.

Жмых хохотнул. Снова глянул на Олонца:

– Может, не надо его резать? И так увечный. Бросим в лесу, сам помрет.

– Пошто не помрет? – уточнил Зубов.

– Все одно снова не сунется! – решил парень. – Можно же так?

– Можно, – кивнул Глеб, – Дак, твое дело холопско – нать наказ блюсти, нечего самому то решать.

Потапка вздохнул, покивал.

Скоро и впрямь подошли к берегу. Ветка зашуршала по дну, нос выскочил на песок.

– Вылазь, да отойди, – приказал парню Глеб. – Быват, побегёт, стрельни его. Да отойди стороной то, не то его стрелять станешь, меня попадешь.

Потапка вылез, попятился по песку к опушке леса на несколько шагов, подняв лук. Зубов ткнул веслом Олонца:

– Слазь, лешшой!

Олонец тяжко заворочался, попытался встать в неустойчивой ветке, но снова повалился.

– Тут кончу, – пригрозил Глеб.

Олонец на коленях подполз ближе к носу, кое-как перевалился за борт. На песке поднялся. Ноги держали, но он решил не подавать вида, сделал неуверенный шаг и снова упал.

– Отходи! – дернул луком Потапка, показывая концом стрелы вдоль уреза воды в сторону от лодки, – И не балуй! Я соболя в глаз бью слету!

Олонец послушался. Пару раз притворно упав, отошел на несколько шагов. Остановился, пошатываясь. Зубов выдернул челнок на берег, вытащил нож.

– Дородно! Крешшон, молицца от будешь?

Олонец поднял голову, с трудом пошевелил разбитыми губами:

– Что, православные, руку перекреститься не развяжете?

Зубов, наслышанный рассказов о прежних подвигах Ослопа, покачал головой:

– Так от молись!

Олонец опустил голову.

– А как его? С лука стрелить? – тихо проговорил Жмых, пока тот стоял молча, – Может и не помрет сразу, а стрелу потрачу.

– Как хочешь, – качнул головой Зубов. – Хоць ножом по горлу. Быстро.

Парень поежился:

– По горлу живой будет, пока кровь не стечет? Мука какая. Может как свинью? В сердце заколоть?

Зубов пожал плечом:

– Делай уже!

Потапка кивнул:

– Тогда лучше в сердце.

Глеб двинулся к Олонцу, зашел Игнату за спину, левой рукой взял его за левый локоть и потянул вниз, правую поднял к горлу пленника:

– Тихо! Не то полосну по горлу, мучицца будешь.

Потапка, решив, что больше караулить не надо, опустил лук, сделал шаг вперед. Больше ждать нечего, решил Олонец и резко ударил головой назад, метя затылком в переносицу Зубова. От удара что-то хрустнуло сзади, но Игнат не разбирал, куда попал. Он тут же согнулся в поясе, лягнул ногой в пах Глеба и прыгнул к Жмыху.

Зубов завыл, Потапка распахнув глаза начал поднимать лук. Олонец, однако, был куда проворней. Двумя прыжками одолев несколько шагов до парня, он с маху пнул его в колено. Колено хрустнуло, Потапка выронил лук и завалился навзничь. Не чувствуя боли от страха, он схватился за нож. Игнат, снова ударил его по разбитому колену. Потапка закричал, рука на ноже ослабила хватку.

Чувствуя, что Зубов уже рядом, Олонец сколько было силы ударил стопой сверху вниз по челюсти парня. Кость сложилась, парень захрипел, бросил нож и схватился за лицо.

Мгновенно развернувшись, Олонец попытался ударить по колену и Зубова, который действительно был рядом. Однако от этого удара Глеб увернулся. Лицо его от переносицы и вниз было залито кровью, но он был на ногах. Не теряя времени, Зубов ударил ножом, целясь под ребра.

Олонец нырнул вперед и вправо в глубоком выпаде и ударил головой в живот Зубова. Тот охнул, теряя дыхание. Не дожидаясь, пока противник схватит его за шею или достанет его ножом, Олонец ткнул Глеба головой и плечом, а коленом ударил в бедро. Зубов наконец не устоял и упал навзничь.

Игнат тут же пнул его по руке, выбивая нож и жестоко и сильно ударил по горлу, ломая гортань. Зубов дернулся и замер.

Игнат подбежал к ножу Зубова, упал на него спиной, подхватывая непослушными пальцами. Справившись с путами, Олонец встал, разминая руки.

Зубов так и не шевелился, горло его распухло. По всей видимости, умер.

Потапка все катался по песку, хрипя и держась за сломанную челюсть. Олонец подошел к нему, пнул в висок, оглушая парня, а потом наклонился и точным ударом вогнал нож между ребрами в сердце. Жмых задергался и скоро затих.

Только теперь Олонец заметил, что Зубов все-таки порезал ему плечо левой руки. Крови было пока немного, но и с этой раной в одиночку было непросто справиться. Игнат отрезал полосу от подола рубахи Потапки, наскоро перетянул руку.

Присев на песок, он лишь немного позволил себе отдохнуть. Ему нужна была помощь, ночь уже близилась и времени терять было нельзя.

Он оттащил недалеко в лес тела, приволок туда же второй челнок, который Зубов вел привязанным к ветке Олонца. Накрыл тела сверху перевернутым челноком. Хоронить по-христиански времени не было.

– Отче наш, сущий на небесах, – начал он и остановился.

Не дочитав молитвы, перекрестил лодку с телами и пошел к берегу.