Праславянская письменность (результаты дешифровки) - [91]
Мое чтение надписи следующее:
ЖЬ (ЖE) ВЪ(O) Щ(E)РE ЛАБА БЫ («бога») ПО («человек») А(ЙА) (ЙА)А («человек») ПО («бога») БЫ БАЛО РЬ(E)Щ(E) Въ(ВO)ЖИ(ЖЕ)
К сожалению, расчленить начало и окончание надписи я затрудняюсь, но расчленение остальной ее части, мне представляется, удалось.
БЫ - был; глаг. БЫТИ - быть, существовать, стать. *byti (Трубачев)
БЫТИ - гл. ср. «быть». Прош. вр.: быхъ, бы и т.д. (Востоков)
ПО - сверх, выше (?), превыше. По (одно из значений) - для указания превосходства - сверх (Срезневский)
Перевод текста:
(ЖЬВO Щ(E)РE ЛАБА) БЫЛ БОГА ПРЕВЫШЕ ЧЕЛОВЕК, А Я ЧЕЛОВЕК ПРЕВЫШЕ БОГА БЫЛ (БАЛО РEЩ(E) ВЪЖИ)
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ К ЧАСТИ ПЯТОЙ
Установление чтения знаков приводится в той последовательности, какая принята для знаков в таблице «Знаки протоиндийского письма» (лист 40).
Знак I - рисунок (иероглиф), изображающий «большой вес», «тяжесть», «тяжелый груз»[78], то, что отвечает слову «ярмо», и в соответствии с принципом акрофонии фонетическое значение знака А - АRЬМЪ *АRЬМЪ (Трубачев). По своей конструкции знак очень близок к глаголической (и болгарской, и хорватской) букве «Аз» с фонетическим значением А.
Фонетиеское значение знака А.
Знак 2 - схематическое изображение «барана». Фонетическое значение знака в соответствии с принципом акрофонии - БА - БАРАНЪ. *baran (Трубачев). В линейном письме Б схематическое изображение «барана» (по данным Майкла Вентриса) выглядит несколько иначе, ближе к линейному знаку, обозначающему слог БА в линейном письме А.
Фонетическое значение знака БА.
Знак 3 - абсолютно идентичен знаку письменности типа «черт и резов» с фонетическим значением БО; аналогичный знак с тем же фонетическим значением отмечен в этрусских надписях.
Фонетическое значение знака БО.
Знак 4 - по своим конструктивным особенностям практически полностью идентичен знаку письменности типа «черт и резов» с тем же фонетическим значением. Последний, в свою очередь, сближается со знаком линейного письма А (с тем же фонетическим значением), по всей видимости, представляющим собой схематическое изображение «сердца». Предполагается, что название сердца у праславян было связано со словом «биться», и это дает мне основание считать, что рассматриваемый знак кроме фонетического значения БЫ имел еще одно фонетическое значение - БИ. Иероглиф, изображающий «барана» на Фестском диске, с фонетическим значением БЫ повернут так, что «рога барана» совершенно определенно могут рассматриваться как основной конструктивный элемент (крутая дуга), характерный для знаков с фонетическим значением БЫ (БИ).
Фонетическое значение знака БЫ, БИ.
Знак 5 - по наличию характерных элементов - частых зубчиков знак сближается со знаком Фсстского диска, имеющим то же фонетическое значение - БE. В свою очередь, знак Фестского диска в «половинном» варианте сближается с глаголической буквой «буки», фонетическое значение которой «б». Кириллическая же буква «буки» абсолютно полностью идентична знаку линейного письма А и линейного письма Б (с тем же фонетическим значением), но в «зеркальном» варианте, при условии, что ось обращения параллельна данной строке. Знак линейного письма А и линейного письма Б с фонетическим значением БE имеет много общего со знаком письменности типа «черт и резов» с тем же фонетическим значением.
Фонетическое значение знака - БE.
Знак 6 - практически абсолютно идентичен знакам письменности типа «черт и резов»
с фонетическим значением БО и близок по своим конструктивным особенностям (крутая дуга) к знаку
с фонетическим значением БQ. На этом основании для рассматриваемого знака принимается двойное фонетическое значение - БО и БQ. Однако на Фестском диске знак с фонетическим значением БQ, по своим основным конструктивным особенностям сходный с рассматриваемым знаком (та же крутая дуга), тем не менее отличается от него тем, что основная конструктивная деталь знака, уже упоминавшаяся крутая дуга, имеет здесь иное расположение
.
Фонетическое значение знака на стадии идентификации - БО, БQ.
Знак 7 - абсолютно идентичен знаку письменности типа «черт и резов» с фонетическим значением ВИ, ВЫ; аналогичный знак с тем же фонетическим значением отмечен среди знаков Фестского диска.
Фонетическое значение знака ВИ, ВЫ.
Знак 8 - абсолютно идентичен знаку письменности типа «черт и резов» с фонетическим значением ВО; аналогичный знак с тем же фонетическим значением отмечен в этрусских надписях.
Знак 9 - абсолютно идентичен знаку письменности типа «черт и резов» с фонетическим значением ВЪ = ВO; аналогичный знак, иногда усложненный точками или вертикальной линией, с тем же фонетическим значением, отмечен во всех остальных надписях.
Фонетическое значение знака ВЪ = ВO.
Знак 10 - практически абсолютно идентичен кириллической букве «веди» с фонетическим значением В; сопоставимые знаки с фонетическим значением ВЬ = BE отмечены в линейном письме А и Б и среди знаков Фсстского диска.
Фонетическое значение знака ВЬ = BE.
Знак 11 - абсолютно идентичен знаку письменности типа «черт и резов» с фонетическим значением ВE; аналогичный знак с тем же фонетическим значением отмечен в линейном письме А и этрусских надписях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.