Прасковья Ангелина - [7]
Иван поднялся с места и стоял с опущенной головой, как провинившийся школьник. Когда он заметил Пашу, в глазах его появился гнев:
— Тебя еще тут недостает!
Невозмутимый Иван Федорович повернулся к Паше и спросил, зачем она пришла.
— Вероятно, трактором интересуетесь?
Паша растерялась и не знала, как лучше объяснить преподавателю свое желание. Да разве это желание? Это мечта, о которой она боится сказать вслух.
Ей стало жарко.
— Больше всего на свете мне хочется управлять трактором. Это моя мечта, цель моей жизни…
— Занятно, очень занятно, — Иван Федорович причмокнул губами. — Но посоветовать вам ничего не могу. Практика не знает такого примера, чтобы девушка водила трактор.
Внезапно в глазах у нее появилась лукавая усмешка.
— В нашей деревне многого до советской власти не знали. Это еще ничего не значит.
— О, вы, оказывается, умеете и сердиться… — он покачал головой. — Не могу себе представить, чтобы девушка управляла трактором.
Разговор с инструктором, весьма неопределенный, все же несколько успокоил ее, раздражение, правда, осталось. И любопытная вещь: чем больше она думала о тракторе, тем чувствовала себя сильнее. Она готова была сердиться на себя за то, что родилась девушкой. Вот и Иван Федорович утверждает, что «трактор — мужское занятие»… Ладно, пусть думает как хочет, все равно он ее не переубедит. Пожалуй, лучше всего поговорить в открытую с отцом.
Прошла уже неделя с того дня, как Паша встретилась с Иваном Федоровичем Шевченко, а поговорить с отцом она все еще не решалась. Иногда уже совсем готова была начать разговор, но всякий раз сомнения одолевали. Надо ли? Не получится ли хуже?
Потом Никита Васильевич неожиданно выехал в областной центр — в город Сталине, чтобы «выбить» лес для строительства.
Возвратился домой лишь спустя несколько дней— под вечер в воскресенье. Выглядел он усталым, но настроение было хорошее.
Еще год назад правление колхоза приняло решение построить молочно-товарную ферму на сто голов скота. Решение-то приняли, а строить не строили. Не было леса, шифера… А сейчас он добился того, что в адрес колхоза уже было отгружено до двух тысяч кубометров древесины. Паша уловила настроение отца и решила, не теряя времени, поговорить с ним о своих делах.
— Батя, мне надо серьезно поговорить с вами…
Никита Васильевич откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на дочь. Таких слов от нее он еще не слышал.
Не пускаясь в длинные объяснения, она заявила, что решила теперь же вместе с парнями обучаться тракторному делу.
Никита Васильевич ничего не понимал. Он посмотрел на Пашу и, взяв карандаш, стал его внимательно рассматривать, словно эта деревянная палочка с грифелем могла ему что-нибудь объяснить.
— Тянет меня к машине, понимаете… хочу сама управлять трактором.
Никита Васильевич махнул рукой и опять ничего не сказал.
— Вы против? Да? Ах, если бы вы знали, как я хочу стать трактористкой!
— Не будешь, — наконец глухо произнес Никита Васильевич. — Подыщи какую-нибудь более подходящую специальность.
Паша проснулась рано. Брезжил серый холодный рассвет. Мать вошла в комнату из кухни.
— Не спишь, Паша?
— Нет, я так несчастлива…
Болезнь свалила Пашу. Она, видимо, простудилась в своих бесконечных хождениях в МТС, а неудача с поступлением на курсы трактористов совсем ее подкосила.
Когда три дня спустя Василий Кирьязиев вошел к Паше, она еще лежала в постели. Правда, состояние ее было лучше, но врачи все же запретили выходить на улицу.
— Ты зачем пожаловал? — спросила Паша.
Он попробовал отшутиться.
— Отправляйся к себе на курсы.
— Там мне уже делать нечего.
— Как так?
— Я уже тракторист.
— Ну, поздравляю. Значит, скоро пахать? Завидую. Ну, а мне что прикажешь делать?
— Слушать старших и продолжать учебу.
Паша не могла принять этот совет. Напротив, она принялась умолять Василька заступиться за нее. Он должен понять, что ее место на тракторе. Раньше они, бывало, мечтали о таком времени, когда могли бы обрабатывать свои, а не чужие земли. Теперь такое время наступило. Появились сильные, умные машины. Земля — своя. Как же можно запретить ей стать трактористкой? Но почему-то никто этого понять не хочет. Никто! Даже родной отец… Говорят, что ни в одной стране нет девушек-трактористок. Это верно. Их гам нет. А в нашей стране они должны быть. И будут.
— Парням и то тяжело управлять трактором, а девушкам… Куда там… — Василек не мог понять Пашу.
— Я легкой работы и не ищу. Чем труднее и сложнее, тем интереснее.
В эту минуту вошла Ефимия Федоровна. Василек рассказал ей о разговоре с Пашей.
— И я так думаю, Василек. Но разве она кого-нибудь слушает?
— Вот видишь, — обрадовался Василек, — и мать меня поддерживает.
Паша стиснула зубы и сжала кулаки. Она сейчас просто ненавидела Василька. И зачем он встревает в ее дела? Выздоровеет — пойдет к товарищу Курову. Он поймет.
ПРИЗВАНИЕ
Многие юноши и девушки — около пятидесяти человек — уехали из Старо-Бешева учиться в разные города. Они готовились стать металлургами, химиками, строителями, агрономами, врачами, учителями. А Паша? Что ни день, то все больше крепло ее желание стать трактористкой. И ведь не случайно это — от отца унаследовала она любовь к хлебопашеству. Никита Васильевич, как и до него дед и прадед, всю жизнь от сохи не отходил. При советской власти в деревню проникла наука. Крестьяне стали по-новому обрабатывать землю, пахать, сеять… А главное, пришли машины. Как же могла сейчас Паша оставить свою мечту: «добраться до жирности земли и дать Родине как можно больше хлеба»?
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.