Пожар любви - [17]

— Я тоже хочу повидать ее, ма. Мне не хочется отдавать тебе свой билет.

— И не надо. Поезжай. Но когда вернешься, не рассказывай мне о ней, ладно?

— Хорошо, — тихо сказала Арлетта.

Мари наполнила раковину холодной водой и принялась скрести щербатые тарелки. Больше она не упоминала о поездке. Однако когда настало время ехать на автобус, Мари сама отвезла Арлетту в Нью-Иберию.

Ей хотелось побыть с Арлеттой наедине, поэтому она оставила остальных детей дома. Но когда они оказались одни на проселочной дороге, она ничего не смогла сказать дочери, кроме того, чтобы та не забывала мыть руки и не открывала рот, прежде чем с ней не заговорят. Арлетта никогда особенно не задумывалась над тем, что мать была недалекой женщиной, но, сидя рядом с ней в старом грузовичке, она вдруг ясно это осознала. И ей это не понравилось.

Собственно говоря, Арлетта ничего не знала о своей матери: что она любит, чего не любит, ее печали, мечты. Мари относилась к той породе людей, которые бредут по жизни как лунатики. Арлетта ни в чем не хотела бы походить на мать.

Уже сидя в автобусе, Арлетта взглянула сквозь грязное стекло и помахала матери. Когда автобус тронулся, она все продолжала смотреть, пока озабоченное лицо Мари не скрылось из виду. В эту минуту Арлетте захотелось больше никогда не возвращаться домой.

Новый Орлеан встретил ее жарой, духотой и зловонием. Арлетте, привыкшей к чистой природе, казалось, что его открытые каналы пахнут гнилью. Анжелика со своими приемными родителями должна была встретить ее на автобусной станции.

Сойдя с автобуса, Арлетта стала искать взглядом ту десятилетнюю Анжелику, по-прежнему одетую в выцветшее платье, но вместо нее обнаружила красивую светловолосую девушку-подростка в летнем платье в цветочек и красных кожаных туфельках. Арлетта направилась прямо к девушке, хотя та лишь отдаленно напоминала ее сестру, и сказала:

— Анжелика, ты что, покрасила волосы? — Потрясенная переменой, произошедшей с сестрой, Арлетта почти забыла о своей ненависти. — А платье! Я в жизни не видела такого платья! — Она дотронулась до мягкого хлопка юбки. — И чулки… и красивый браслетик! — От неожиданности и изумления глаза ее стали огромными. Она даже предположить не могла, что сестра может позволить себе такую роскошь.

Анжелика обняла ее.

— Я так рада тебя видеть! — искренне сказала она. — Ты очень изменилась. Я хочу сказать — выросла. — На глазах у нее блестели слезы. — Тебе было всего пять с половиной, когда я ушла…

В эту секунду Арлетта вспомнила, зачем приехала в Новый Орлеан. Она вспомнила ту боль, которую ей причинила Анжелика своим уходом. Вспомнила острый нож предательства. Арлетта посмотрела на сестру сузившимися от недоверия глазами.

— Это было давно, Анжелика. Мы обе изменились с тех пор.

Радость от встречи с сестрой притупила бдительность Анжелики, и она не заметила странных интонаций в голосе Арлетты.

— Пойдем, — сказала она, обхватив Арлетту рукой, — я познакомлю тебя со своими новыми родителями.

Они подошли к ослепительно новому красному «кадиллаку», возле которого стояли высокий красивый темноволосый мужчина и миловидная блондинка, его жена. Арлетта прикинула, что им, должно быть, за сорок. Подойдя поближе, она обратила внимание на их безукоризненную одежду. Оба были в летних белых льняных костюмах: он в брючном, она в дамском с юбкой в карандашную полоску. Он держал свою летнюю шляпу в руке, а ее голову украшала маленькая шляпка с вуалеткой, аккуратно облегавшей короткие светлые волосы. Ее кружевные перчатки, сумочка из тонкой мягкой кожи и подходящие к ней по цвету туфли — все казалось абсолютно новым. От женщины пахло дорогими духами, ее речь была правильной и изысканной, голос звучал мягко.

Арлетта видела, как одеваются в Нью-Иберии, но она никогда не встречала таких богатых людей. Неудивительно, что Анжелика не хотела возвращаться домой. Кто мог винить ее?

— Мамочка и папа, это моя сестра Арлетта. — Анжелика знакомила свою старую семью с новой.

Арлетта пожала руку мужчине, подумав при этом, что рука у него мягче ее собственной.

— Джеймс Мишон, — представился он с сильным новоорлеанским акцентом. — А это Бетти. — Он указал на стоявшую рядом с ним женщину.

— Я так рада с тобой познакомиться! — произнесла Бетти с улыбкой, показавшейся Арлетте ослепительной, как летнее солнце. — Анжелика считала дни. Не так ли, дорогая?

— Я зачеркивала их по очереди в своем календаре.

— Ну и хорошо. Давай перенесем твой чемодан в машину.

Джеймс взял потрепанный рыжевато-коричневый чемодан, который Арлетте пришлось связать бельевой веревкой, чтобы не развалился, и положил его в багажник.

— Сядешь со мной сзади, — авторитетно произнесла Анжелика, беря сестру за руку и усаживая ее на заднее сиденье «кадиллака».

За то время, пока они доехали до Гарден-дистрикт, Арлетта сделала множество открытий. Она видела туристов и горожан, делающих покупки, идущих к воскресному причастию, сидевших в старых креольских ресторанчиках и беседующих у дверей магазинов. «Кадиллак» медленно пробирался по узким улочкам Французского квартала, где звучала танцевальная музыка вперемешку с грустными нотками джаза, которые Анжелика назвала «блюзами». Взглянув вверх, Арлетта заметила красивую темноволосую женщину, облокотившуюся па черные перила балконной решетки. Женщина, смеясь, смотрела на нее. Потом наклонилась, вынула из вазы розу и бросила ее вниз в «кадиллак». Над улицей зазвенел ее низкий гортанный смех.