Пожар любви - [18]

— Не обращай на нее внимания, Арлетта. Она просто дрянь, мусор.

— Чего она хотела? Зачем бросила мне розу?

Джеймс сжал руку жены, как бы подавая сигнал вмешаться.

— Она просто немного пошутила… над тобой, разумеется.

Арлетта взглянула на женщину, но «кадиллак» тронулся и поехал дальше по улице.

«Пошутила? Странно». Арлетта оглянулась и увидела, что женщина посылает ей воздушный поцелуй. Все это казалось ей совершенно непонятным, но когда она повернулась к Анжелике, то поняла, что сестра наверняка знает, почему женщина так себя вела. В глазах Анжелики была мудрость.

Арлетта пожала плечами:

— Я не понимаю.

— Знаю, — сказала сестра. — Я потом тебе объясню.

Дом Мишонов располагался в самом сердце Гарден-дистрикт, напротив Адюбонского парка. Дом был трехэтажный, из белого кирпича, с большими белыми колоннами впереди, с маленькой лужайкой, великолепно оформленной азалиями, магнолиями, круглыми и коническими тисами и другими вечнозелеными деревьями. Широкая мощеная дорога образовывала перед домом круг. Увидев двустворчатые стеклянные двери с блестящими бронзовыми ручками, Арлетта лишилась дара речи. Солнце, отражаясь от стекол, расплескивалось крохотными лужицами цветных огней. Казалось, Арлетта шагнула в Зазеркалье. Страна чудес! Вне всякого сомнения!

Внутреннее убранство дома только лишний раз подтвердило это. Пол вестибюля и лестницы был сделан из белого мрамора, того самого материала, который, по мнению Арлетты, встречался только на небесах. Экзотические цветы, орхидеи, розы и лилии, которых она прежде никогда не видела. В доме стоял аромат необычных растений, смешанный с запахом лимона и персика. Анжелика назвала этот запах «попурри», и Арлетта решила, что это определенно что-то райское.

Анжелика несла чемодан Арлетты сначала вверх по лестнице, которая, казалось, вела на небеса, потом вниз через холл, покрытый таким толстым ковром, что Арлетта боялась утонуть в нем по колено.

— Это моя комната, — гордо объявила Анжелика, открывая дверь из темного дерева.

Солнце просвечивало сквозь тюлевые занавески, отбрасывая на стены и абиссинский ковер тени от роз и лилий. Над огромной кроватью красного дерева возвышался белый кружевной балдахин. Покрывало и накидка на подушке были из дорогого тонкого гипюра. У стены между двух окон стоял туалетный столик с зеркалом, на котором стояло не меньше дюжины флаконов с духами и одеколоном. Рядом со стулом, обтянутым голубой тканью с цветами, стоял проигрыватель и ящик с пластинками. На стене над стулом висел огромный вымпел с надписью «Тьюлейн».

— Ты здесь живешь?

— Да.

— В этой комнате?

— Да, когда я не в школе.

— Но так живут только принцессы.

— Папа меня так и называет.

— Но ведь он не твой настоящий отец.

— Прошлое меня не интересует. Теперь это мой дом. Моя жизнь. Мой отец.

Анжелика подошла к туалетному столику, села на стул и принялась расчесывать волосы.

Арлетта прошлась по комнате, осматривая все вокруг и трогая вещи рукой. Потом она остановилась и посмотрела на отражение сестры в зеркале. Она наморщила лицо от любопытства — точно так же, как делала, когда ей было пять.

— Почему та женщина бросила мне розу? — Арлетта не заметила недовольного выражения на лице Анжелики. — Я многим нравлюсь, но они не позволяют себе таких шуток. Кто она такая? Твоя знакомая?

— Нет, я с ней не знакома, но я знаю, что это за женщина. Она шлюха. И я стала бы шлюхой, если бы не Мишоны. Они спасли меня. Иначе мне ни за что не удалось бы отделаться от нашего папаши.

— Что ты имеешь в виду? — Арлетта терпеть не могла, когда сестра начинала крутить вокруг да около.

Анжелика повернулась и взглянула ей прямо в глаза.

— Изнасилование. Вот что. Папа насиловал меня. Не один или два раза, а постоянно. Он бы и тебя стал насиловать, если бы мне не хватило смелости обо всем рассказать. Но я не хотела, чтобы с тобой и Антуанеттой случилось то, что случилось со мной. Я знала, что я сильная, по крайней мере я так считала… А теперь иногда сомневаюсь. Мне бывает так одиноко в этом большом доме. Я действительно соскучилась по тебе.

— Соскучилась? — В голосе Арлетты звучали недоверие и подозрительность. — Но у тебя же столько всего… И красивые платья. Ты только взгляни…

— Не это важно, — перебила ее Анжелика. В глазах у нее стояли слезы. — Я все еще скучаю без тебя, Антуанетты и мальчиков. Как они?

— Нормально. — Арлетта не могла поверить сестре. Поверить до конца. У Анжелики было все, чего она могла желать. Даже свобода.

— Если ты так без нас скучала, почему не приехала к нам или не послала за кем-нибудь из нас раньше?

— Мне доктор не разрешал.

— Ты что, больна? Сильно? Почему ты мне сразу не сказала? — Арлетте вдруг стало стыдно.

— Я больна, но не так, как ты думаешь… не телом. У меня болит здесь и здесь. — Она показала на сердце и на голову.

— Не понимаю.

— Я хожу к психиатру. Его зовут доктор Милс. Он мне очень помог. Я так злилась на папу… на маму. Я даже тебя ненавидела за то, что ты младше и с тобой ничего плохого не случилось.

— Ты меня ненавидела?! — Арлетта не верила своим ушам.

— Да. — Анжелика склонила голову. — Мне стыдно об этом говорить, но это правда. Теперь все прошло. Ты ведь простишь меня?