Поздняя латинская поэзия - [17]

  Мне же тетка была словно родимая мать.

Имя Эмилия ей, а прозвище было «Гиларий»[52] —

  Так она нравом легка и по-мальчишьи резва,

5 Так непритворно она походила лицом на эфеба

  И, как мужчина, могла хвори больных врачевать.

Женщиной зваться и быть ты всегда почитала досадой:

  Ты предпочла свою жизнь вечной девицей прожить.

Семьдесят лет без семи продолжалось заветное девство —

10   Вместе с жизнью ему смерть положила конец.

Вот ты какою была; и за эти советы и ласку

  Я, как матери сын, шлю замогильный свой дар.

7. КЛЕМЕНТ КОНТЕМПТ И ЮЛИЙ КАЛЛИППИОН, БРАТЬЯ МОЕГО ОТЦА

Дяди мои по отцу, и о вас я напомню стихами!

  Первым ты, о Контемпт, умер в заморском краю.[53]

Много стяжал ты добра, нажитого в превратностях жизни,

  Но никому не успел вверить его из родных,

5 Ибо негаданно смерть подошла в цветущие годы,

  И о кончине твоей братья не знали твои.

Юлий, наоборот, до старости дожил глубокой,

  Много на долгом веку тяжких изведав утрат:

Добрый он был человек, хлебосольный гостеприимец,

10   Мало оставил добра и завещал его мне.

С любящей оба душой, в суровости вашей и в шутке

  Схожи вы были лицом, только не схожи судьбой.

В разных местах и в разной чести вы покоитесь ныне,

  Но для обоих один шлю я прощальный привет.

8. АТТУСИЙ ЛУКАН ТАЛИСИЙ, ОТЕЦ МОЕЙ ЖЕНЫ

Кто пожелает воспеть сенат и вельмож Бурдигалы

  И в родословные их вникнуть до самых корней,

Тот тебя и твоих, о Талисий Лукан, не минует,

  Ибо достоин ты был пращуров старых времен.

5 Ясный челом, благородный душой, величавый осанкой

  И величавый вдвойне даром словесным своим,

Жизнь ты свою проводил в охотах и сельских заботах

  И свысока смотрел на городские дела:

Первым ты быть не хотел, а меж первыми слыл неизменно,

10   Хоть добровольно ушел в уединенную жизнь.

Ты пожелал меня зятем назвать в мои юные годы,

  Но не успел увидать, как пожеланье сбылось.

Да, божества и судьба благосклонны к достойным заслугам,

  И выполнимы для них чаянья добрых мужей.

15 Верю: ты сам в гробнице своей, дорогой для потомков,

  Знаешь, как свято я чтил этот завещанный брак.

9. АТТУСИЯ ЛУКАНА САБИНА, МОЯ ЖЕНА

Дороги были мне все, о ком эти скорбные песни,

  Но уносила их смерть, дав им прожить до конца;

Ныне же мне предстоит о ране, о горе, о муке

  Молвить — о том, что унес рок молодую жену.

5 Дочь сенатской семьи, знатнейших преемница предков,

  Ярче сияла она нравом, чем знатной родней.

Рано пришлось мне оплакать тебя — мы молоды были;

  Шесть шестилетий с тех пор плачу, вдовец, по тебе.

Старость пришла, но не в силах она затуманить страданье:

10   Скорбь моя вечно свежа, словно явилась вчера.

Часто время приносит больным облегчение в муках —

  А у меня моя боль глубже и глубже болит,

Ибо все более я одинок и все более мрачен,

  Рву на себе седину и проклинаю вдовство.

15 Дом мой безмолвен и нем, и ложе мое не согрето,

  Не с кем мне разделить радость мою и печаль.

Чью-нибудь добрую видеть жену мне больно, и больно

  Видеть дурную: гляжу и вспоминаю тебя,

И тяжело, что дурная жена на тебя не похожа,

20   И тяжело, что с тобой добрая схожа жена.

Это не грусть о ненужном добре, о бесцельной забаве —

  Это грустит молодой муж о жене молодой.

И весела, и скромна, и лицом хороша, и семейством,

  Ты мне и счастье дала, и неизбывную боль.

25 Двадцать восемь прожив декабрей, ты покинула ближних,

  Сына оставив и дочь в память о нашей любви.

Оба живы они и здоровы, и дом их обилен, —

  Это печется о них бог по молитвам твоим.

Пусть они долго живут и пусть за костром погребальным

30   О благоденствии их тень моя скажет твоей.

10. АВСОНИЙ, МОЙ СЫН, УМЕРШИЙ ВО МЛАДЕНЧЕСТВЕ

Я не оставлю тебя в моих неоплаканным пенях,

  Первенец, имя отца несший в недолгую жизнь, —

Ты, чью оплакали мы кончину в то самое время,

  Как лепетанье твое стало слагаться в слова.

5 Прадед принял тебя на лоно в совместной гробнице,

  Чтобы тебе не страдать под позабытым холмом.

11. ПАСТОР, СЫН ГЕСПЕРИЯ, МОЙ ВНУК

Ты, мой маленький внук, немалой откликнулся болью

  В дедовском сердце, уже многую вынесшем боль.

Пастором звали тебя, надежда моя и отрада,

  Третий Гесперию сын, третий Авсонию внук.

5 Имя нечаянным было твое: когда ты родился,

  Пел свою вдалеке песню пастуший рожок.

Поздно поняли мы: означало оно, что недолго

  Будешь ты жить на земле, как дуновенье в рожке.

Умер ты оттого, что ушибла тебя черепица,

10   От неумелой руки с крыши упавшая вниз.

Кровельщик был наверху, но не кровельщик был виноватым:

  Это была рука неумолимой судьбы.

Ах, сколько добрых надежд пресекла твоя гибель, мой Пастор!

  Словно меня самого этот сразил черепок.

15 Лучше бы ты надо мной, а не я над тобой сокрушался

  И со слезами в очах старческий прах хоронил.

12. ЮЛИЯ ДРИАДИЯ, МОЯ СЕСТРА

Есть добродетелей круг, желанных для женщины честной;

  Все до единой они жили в душе у сестры.

Мало того: и мужам благородным присущую доблесть

  В сердце вместила она, сильному полу в упрек.

5 Прялкой питала она свою жизнь и честное имя,

  Добрым был ее нрав и образцом для других;

Две она знала заботы, что были ей жизни дороже:

  К богу стремиться умом, брата безмерно любить.

В юности мужа лишась, душою она не увяла,

10   Строгостью жизни своей старых превысив матрон: