Поймай судьбу за хвост! - [62]

— Я не собираюсь ему звонить, — сказал Ракеш.

Мой взгляд упирался в темно-коричневый забор, у которого была припаркована машина. Забор был настолько высоким, а окна «Ламбу» такими низкими, что узкая полоска голубого ясного неба никак не давала возможности поразмышлять о безбрежной синеве, раскинувшейся над нашими головами…

— Зачем брать номер, если не собираешься звонить?

В небольшом салоне мой тихий голос прозвучал отчетливо. Не было ни ярости, ни злости, ни обвинений, лишь смирение и грусть.

— Ты ревнуешь? — без обиняков спросил Старший, легонько потянув меня за лапу и заставляя обернуться.

— Разве это имеет значение?

— Может, и имеет. Так что?

Опустив взгляд, решившись, я шумно выдохнул:

— Да. Ревную.

Слова Ракеша о том, что я ему нравлюсь, казались сухой истлевающей листвой, а не ярким тяжелым соцветием. По какой-то причине я действительно привлек его внимание — он не врал, говоря о том, что намеренно оставил метку. Но ведь, в конце концов, это не могло обозначать ничего большего, кроме определенных физических потребностей. И отнюдь не означало, что я получаю такое же право единоличного владения великолепным котом. Все было как раз наоборот — я принадлежал ему, а он только лишь самому себе, и в его постели по-прежнему мог очутиться кто угодно… Ехидная мордашка Сесила возникла перед глазами.

— Вчера тебе не было до меня дела, — продолжал странный разговор Старший. — Что изменилось сегодня?

«Для тебя — ничего.»

Я не удержался, ответив прямо, но все-так же не решаясь поднять глаза:

— Вчера у меня не было надежды, что хотя бы толика моих чувств взаимна. — И тут же поняв, что признался в слишком многом, взглянул на Ракеша.

Сердце споткнулось — он хмурился.

— Если все так, как ты говоришь, то что делал в твоей спальне тот бурмил?

Снова Нэйт! Я ушам своим не верил. Почему проведя меня через все круги ада за один-единственный вечер, он снова считает себя вправе укорять меня за нелепую случайность?

— Он сделал то, чего никогда не делал ты, — шипя от злости, неожиданно для самого себя, оскалился я.

То, что он вытворял со мной вчера, не имело никакого отношения к истинным чувствам — зов плоти привязал меня вчера к Старшему еще крепче, словно это было возможно. И я ничего не могу с этим поделать. Но как бы ни кипела его страсть, он ни разу не целовал меня…

Угрожающий хрип зародился в груди бенгала, его уши чуть отошли назад. Я ожидал удара, но не того, что он вдруг атакует — схватит меня за грудки и сомнет губы грубым поцелуем.

Я не мог отпрянуть, не мог оттолкнуть. Ракеш жестко вылизывал мой рот, не стесняясь, проникая внутрь и заставляя задыхаться, когда чужой язык нагло толкался в узкое горло. Я был готов задохнуться, царапался, когда он неожиданно отпустил и резко схватившись за руль, надавил на педаль, залихватски выруливая из тесного пространства.

— Можешь забыть о нем. Больше он этого никогда не сделает, — низко и разозлено прохрипел бенгал и мы понеслись по пустым дорогам.

Глава 42 Глупый

Тагир.

Смущенный, сбитый с толку первым поцелуем с любимым… таким же грубым, как и его слова и поступки, я не выдержал и заплакал, не обращая внимание на бешеную скорость и мелькающие за окном заснеженные пейзажи, растекавшиеся белой пустыней на долгие мили вокруг.

Я ничего не понимал. Вообще ничего.

Еще вчера, несмотря на то, что я и надеяться не мог на близость с Ракешем, моя жизнь была простой и понятной. Я — младший в клане, имеющий определенный круг обязанностей и знающий, на каком месте должен сидеть. Даже если иногда, заигравшись в собственные фантазии, я терялся на улочках пустых и глупых надежд, находясь не только на самой последней ступени иерархии, но и внешне представляя из себя довольно невзрачное и даже отталкивающее зрелище.

А уже сегодня я получил статус партнера бенгала… и что с этим делать, не имел ни малейшего понятия.

Все случилось не просто неожиданно. Жизнь словно бы понеслась со сверхзвуковой скоростью, наверстывая пустые годы монотонного существования приютского кота.

Мой первый раз был отвратителен и я сделаю все, чтобы больше не вспоминать этот ужасный вечер. Ракеш поставил мне метку, не спросив меня о моих желаниях. Пусть я и бесправное существо в отношении Старшего клана, но все же это всегда обговаривали — рассчитывать на другую близость, имея метку было глупо и даже опасно. Кот или кошка, помеченные другим, могли быть осуждены, а порой и казнены за измену.

Ведь к вопросам собственности в нашем обществе существует вполне определенное отношение — к нарушившим закон снисхождение невозможно.

Посему забота Ракеша после его же тошнотворного поступка находила вполне простое объяснение — он раскаивался за грубость. Его, скорее всего, мучила совесть, даже если он не соврал в главном и его желание близости было искреннем.

Я был и остаюсь никем для него, та призрачная свобода и надежда, что, возможно, и у меня когда-нибудь появится шанс на собственное счастье, растаяла словно снежинка от неожиданного огонька. Теперь я останусь с Ракешем, пока не надоем ему. И когда это случится, когда он откажется от меня, я превращусь в тень, в никому ненужный мусор…