Повседневная жизнь языческой Руси - [51]

Рыболовство

Славяне-язычники занимались рыбной ловлей с древнейших времен. Первые рыболовецкие сети, крючки, лески из конских волос и другие рыболовные снасти появились где-то 10–15 тысяч лет тому назад. И с тех пор почти ни один день праславян, а затем и славян не обходился без рыболовства.

Но рыбная ловля была не только одним из основных видов хозяйственной деятельности. Река в языческие времена разделяла «этот» и «тот» свет. А отсутствие голоса у рыб, их немота как бы подтверждали связь воды с «тем» светом: ведь покойники и прочие его жители также лишены голоса.

Рыба считалась главной поминальной пищей, связывающей мир живых с миром мертвых. Отсюда повышенный интерес к разным видам рыб, наделение их магической значимостью и силой.

Головастый, с длинными крупными усами сом, по представлениям русских, был не кем иным, как самим водяным, либо его прислужником, приносящим утопленников, или его «конем», на котором водяной ездил. Поэтому сома часто называли «хозяином», «дядей», то есть «именами» водяного; ему приносили жертвы, особенно в начале рыболовного сезона, при первом лове. Жертвы эти бывали весьма специфическими — рваный сапог или лапоть, а бывали и в виде «корма» — большого ломтя хлеба, горсти зерна. С водяным следовало заключить договор, чтобы он помогал, а не мешал в ловле. От него зависел перегон рыбных стад из одной реки или озера в другие. Ни в коем случае нельзя было злить и раздражать водяного, в противном случае он просто отгонял рыбу или путал сеть. Чтобы водяной не мешал ловле, в Олонецкой губернии ему, например, угрожали: «Камень тебе в башку»[160].

Не только сом мог олицетворять водяного. В этой ипостаси зафиксирована также щука. Благодаря своим острым зубам хищницы она также брала на себя функции «хозяина». Язычники верили, что острые зубы щуки сберегут их от укуса змеи. Челюсть первой пойманной щуки вешали над входом в дом, а косточки хребта разбрасывали у ворот — и то и другое для отгона болезней и любого зла[161]. Щучью голову использовали в качестве оберега при первом выгоне скота, когда ее клали в воротах, и коровы должны были переступить через нее, получая тем самым ее силу. О значимости щучьих зубов свидетельствует пословица XVII столетия: «Щука умирает, а зубы оголяет». Щучья печень («ксень») считалась деликатесом.

Да и другие рыбы входили иногда в образ водяного. Среди них встречаются осетры и стерляди. Все они выполняли в принципе одни и те же функции, о которых сказано выше. О «стерляжьем царе» существует предание, распространенное в районе реки Суры и повествующее о том, что в полнолуние «стерляжий царь» плещется у берега и трется о ноги своей жены-русалки, которая сидит на прибрежном камне и расчесывает свои длинные зеленые волосы. Человек, увидевший идиллию этой «супружеской пары», лишится покровительства водяного и не поймает более ни одной стерляди.

Как и в других добывающих промыслах, в рыболовстве особое символическое значение придавалось множественности, обильности. Хорошими знамениями перед рыбалкой считались скопления людей (даже похоронная процессия!). Некоторые обряды совершали в золе, потому что она состоит из обилия частичек; первую пойманную рыбу отдавали многодетной матери, веря, что с ее легкой руки и рыбы будет поймано много; специально отращивали густую бороду либо старались встретить бородатого мужчину (желательно черноволосого), приносящего удачу.

Сам процесс ловли рыбы осмысливался как обряд с обязательными приготовлениями, зачином, заговорами и оберегами. По аналогии с началом жатвы, для начала лова важна была телесная чистота. Плохим знаком по дороге на промысел считалась встреча с беременной женщиной. Чтобы не сглазить большой улов, на Русском Севере рыбаку желали: «Ни головы, ни хвоста!», а поедая первую уху, следовало говорить, что не наелся: «Ел бы, да мало!»[162]

Рыболовные снасти были весьма разнообразными. Рыбацкая сеть в силу множества узелков в ней считалась замечательным оберегом. Ее часто использовали в свадебных обрядах: невеста и жених препоясывались сетью под одеждой с целью не дать нечистой силе сглазить их свадьбу и повлиять на будущую жизнь новой семьи, ведь колдун должен будет развязать каждый узелок в сети, а кто захочет возиться с сотней узелков! В Новгородской губернии в XIX веке весь свадебный поезд препоясывался рыбацкой сетью. Помимо простых сетей ловили также сетями «крюками» (несколькими ставными сетями, расположенными под углом друг к другу), сетями с «крыльями» (особыми добавлениями по бокам сети) и др. Поплавки на сетях делали из древесного корня и называли «кубасом».

Сетями, как правило, ловили мелкую рыбу. При этом широко использовались переметы, представлявшие собой веревку или жердь, межу — сеть с привязанными к ней крючками, опускавшимися на дно реки или озера. Переметами перегораживали узкие места, устья небольших рек. Основной добычей при подобной ловле были сельдь и всякая мелкая рыба.

Приспособлением для ловли крупной рыбы был так называемый «закол» — частокол, вбиваемый в дно поперек реки.

Семгу ловили и так называемыми рыболовными поездами, представлявшими собой две лодки, тянущие сеть. Также для ловли крупной рыбы устраивали ез (поез) — сооружение из камней и деревьев, перекрывавшее реку или часть озера. Ловля езом считалась весьма прибыльной, поэтому рыбаки выкупали друг у друга право ловить рыбу езом в течение нескольких ночей, одной ночи и даже полночи.