Повседневная жизнь языческой Руси - [47]

У пастуха всегда был рожок, которым он оповещал село о выгоне скота, о дойке, о пропаже коровы, об опасности или о возвращении домой. На пастушеский рожок также накладывалась часть символических значений: над ним совершали «отпуск» — охранительный заговор, посторонним запрещалось трогать пастушеский рожок и тем более играть на нем, а самому пастуху надо было сохранять в течение всего времени выгона «верность» своему музыкальному дружку и не играть на других музыкальных инструментах. По логике языческого мировосприятия рожок должен был «заиграть пасть зверю», то есть обезопасить стадо от нападения волков и других хищников.

Помимо рожка пастух всегда имел собак, охранявших стадо. Он отвечал за их сохранность. Если пастух пас княжеское стадо или стадо знатного человека, то при гибели пса он подвергался побоям и выплачивал сугубую (то есть двойную) цену пса. Об этом говорилось в древнерусских законах.

Третий важный обряд — скотья свадьба (случка). Корову «обряжали» как невесту, правда, выражалось это в том, что ее обтирали, хорошо кормили, украшали рога и хвост различными оберегами, должными защитить ее от сглаза, символически били, как бы подталкивая к оплодотворению. «Вязка» (случка) сопровождалась привязыванием веревки на рога корове. Если же веревку находили на дороге случайно, то это было еще лучше, так как считалось счастливым предзнаменованием. В обряде широко использовались как фаллические предметы (палки), так и предметы с отверстиями, а также элементы мужских и женских костюмов и обуви.

Хозяева особенно зорко следили за тем, чтобы у коров не отбирали молоко ведьмы и колдуны, чтобы они не портили молоко, добавляя в него кровь или резко понижая его жирность. Изменение жирности и цвета молока говорило о вредоносной магии ведьм, о порче, намеренно насылаемой на корову с целью забрать ее молоко себе. Поэтому охранять коров от этого следовало постоянно, но особенно внимательно следить в «пограничное время» и в пограничные периоды коровьей жизни (первый выгон на пастбище, отел, ритуальное доение, смена хозяев). Кража молока у чужой коровы производилась, в основном, одним способом: волочением по земле от чужого хлева к своему хлеву какого-то значимого предмета (веревки, решета, куска ткани, через которую процеживали молоко, — цедилки) или какого-то полотна (платка, скатерти, рубашки). Можно также было собрать росу с девяти чужих межей, воду из девяти чужих колодцев, смешать с травой с чужого поля и скормить своему скоту. Результат достигался и с помощью оборотничества, когда ведьма в виде кошки, собаки, свиньи, жабы, ужа, жука забиралась в чужой хлев и отбирала молоко. Остановить ведьму или колдуна, вернуть своей корове молоко можно было множеством способов, прежде всего использованием оберегов: острых и режущих предметов, колючих растений, осины, опоясывания, создания магического круга, обсыпания маком и зерном. Все эти действия следовало сопровождать заклинаниями. Например, в последнем из перечисленных ритуалов во время обсыпания хлева или коровы следовало говорить: «Когда пересчитаешь зерна, тогда отберешь молоко!»[149]

Судьба ведьмы, отбирающей молоко у чужих коров, была незавидна. Ее пытались опознать, проклинали и преследовали при жизни, а после смерти она мучилась в аду, так как продала душу дьяволу. Опознание ведьмы производилось разными способами. К примеру, кипятили цедилку, что вызывало жжение у ведьмы, она не выдерживала и приходила к хозяйке, чью корову выдаивала колдовством. Выдаивание чужих коров приравнивалось к детоубийству и другим тяжким преступлениям.

Чтобы обеспечить молочность скота, цедилкой собирали росу в ночь на Ивана Купалу, выжимали и поили выжатой влагой своих коров. А если хотели отобрать молоко у чужих коров, что тоже случалось, то цедилкой собирали росу с чужого поля и обязательно в пятницу. Поэтому цедилку особо берегли, прятали, чтобы никто не мог ее сглазить. А чтобы коровы всегда возвращались в свой хлев, им подрезали хвосты и закапывали концы во дворе или хлеву, иногда вносили на три дня внутрь дома.

Таким образом, коровья жизнь на всех ее стадиях соотносилась с жизнью человека, и на нее пытались воздействовать теми же средствами, что и на человеческую жизнь. Отсюда особая близость и любовь хозяйки к своим коровкам, которым она давала ласковые имена, с которыми часто «разговаривала», делилась сокровенными мыслями и тайнами.

Если коровы заболевали и в селе начинался падеж скота, то все село вставало на их защиту. Самым действенным средством для того, чтобы прекратить падеж или предупредить его, считалось опахивание всего села по кругу. Знакомая логика язычников — замкнуть круг, выделив тем самым новую телесную «единицу мира» с новой (в данном случае здоровой) жизнью тех, кто находится внутри этого круга. Обряд опахивания был строго регламентирован, и порой в него включался ритуальный персонаж по имени «Коровья Смерть». Опахивание могли проводить только женщины, причем только старые либо вдовые, а в других случаях еще не вступившие в брак девушки. Они должны были ночью в одних рубашках или без оных выйти за село, взяв в руки серпы, косы, ухваты и тому подобные вещи и распустив волосы. Затем они впрягались в соху и проводили борозду вокруг села. Их поведение во время опахивания диктовалось тем, начался ли уже падеж скота или он еще только ожидается. Если падеж уже начался, то в процессе опахивания женщины били в печные заслонки, кричали, визжали, звенели косами и серпами, ударяя их друг о друга. Также они могли петь обрядовые песни примерно такого содержания: «Смерть, Смерть, Ты Коровья Смерть. Выйди из нашего села вон…»; или «Вот диво, вот чудо! Девки пашут, бабы песок рассеивают. Когда песок взойдет, тогда смерть к нам зайдет!»