Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - [34]
— Мать! Ha кладбище жизнь свою отдал я девушке-духу, — только и ушел крикнуть он.
В ужасе зарыдала мать его.
— Кто жизнь мальчика моего пожрал?! Какая девушка погубила его, стремясь утолить свою страсть?! Проклятая, думала ли она, что у меня и у старого мужа моего никого, кроме этого сына, нет на свете, что от слез мы глаз своих лишимся?!
Крепко прижав к груди тело сына, она добежала до кладбища, стала у ворот и воскликнула:
— О Джамба́пати, подобно солнцу сверкающая богиня-покровительница города нашего! Всегда и всех ты защищала от зла и насилия; будь то в роще, в лесу, в уединенном месте, в воде — где угодно. Как же ты не досмотрела за единственным моим сыном? Или нет больше справедливости в делах твоих? Как теперь быть мне?!
Отвечала ей богиня:
— Разве духи виноваты в том, что твой сын заблудился и на кладбище набрел? В этом лишь его злая судьба повинна.
— Богиня! — взмолилась мать. — Возьми мою жизнь, но верни жизнь сыну! Он будет опорой ослепшему отцу!
— Разве ты не знаешь, о женщина, — отвечала богиня, — что жизнь, одно тело покинув, тотчас обретает другое тело, достигает иного рожденья. Но прежнему телу ушедшую жизнь вернуть я не в силах. Успокойся же и не оплакивай сына.
— Я знаю, — сказала мать, — это мудрость богов, что в древних книгах хранится. Так пусть же сами боги мне милость и мудрость явят свою, иначе здесь же я с жизнью расстанусь!
— Я богиня всех здешних мест, я милость тебе явлю! — отвечала Джамбапати. — Посмотри, сколь чудесна моя сила!
И тотчас же со всех сторон стали стекаться к ним духи телесные и бестелесные, небожители различных рангов, и те, кто ад населяют, асуры[211], ашвины[212], и все божества, обитающие в пределах гор, что вселенную окружают. Поведала им богиня о том, что случилось с женщиной, и те молвили несчастной матери слова мудрости — о жизни, о теле, о рожденьях иных. Успокоилась мать, услышав все это, оставила тело сына на кладбище и тихо скончалась. И тогда Джамбапати, дабы всем богам и духам явить свою мощь, повелела Майяну, зодчему небожителей[213], построить в пределах кладбищенской ограды необычайной красоты дворец и назвала эту обитель богов Чакравалакоттам, что значит «Круг вселенной». Но обыкновенные люди по старой памяти все еще считают, что там находится кладбище. Вот вам и весь мой рассказ, — закончила богиня.
4. О том, как Судамати узнала тайну своего прошлого рождения
Пока богиня рассказывала, Судамати заснула. Тогда небожительница с помощью волшебства усыпила и юную отшельницу. Взяв ее на руки, взлетела она на небеса и быстро понеслась на юг по небесной дороге, пока не достигла Манипаллавама — маленького островка, находящегося в тридцати йоджанах[214] от Кавэрипумпаттинама. Там она надежно устроила свою юную тезку и рассталась с ней, пока та еще спала. Прилетев назад, богиня внезапно явилась пред Удаякумараном. А тот все еще не спал, томясь от страсти к девушке. И все еще думал сладострастно: «Ведь она уже была в моих руках!»
Богиня молвила принцу:
Затем она вернулась в сад, где оставила юную Судамати, и, разбудив ее, молвила:
— Девочка, не бойся меня. Я — богиня Манимехалей и прилетела в город на праздник Индры. Твоей юной подруге уже настало время вступить на стезю буддийской веры. Я уже перенесла ее на остров Манипаллавам, где она познает тайну своих прежних рождений; через семь дней она вновь возвратится сюда. Манимехалей явится в совсем ином обличье, но ты узнаешь ее. И тогда в городе этом произойдет много чудесных событий. Непременно расскажи Мадави, куда исчезла ее дочь и о чудесном моем появлении. Она сразу поймет, о ком идет речь: ведь не зря Ковалан, любовник ее, велел ей назвать дочь моим именем, именем богини его касты[216]. К тому же я уже являлась во сне Мадави и приказала ей предаться покаянью. Напомни ей об этом.
Скрылась из сада богиня, а Судамати, опечаленная разлукой с подружкой своей, через калитку тихонько выбралась из сада. Дойдя до Чакравалакоттама, укрылась она под сенью старого приюта для отшельников монахов. А возле приюта стояла деревянная статуя, самим Майяном, скульптором богов, изваянная. Только глянула на нее Судамати, как вдруг статуя ожила заговорила:
