Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - [33]

— Ничего, — отвечала подруга. — Пойми, она теперь отшельница. Плотская любовь чужда ей, не следует тебе эту девушку тревожить. Кроме того, она обладает магической силой. Как бы не погибнуть тебе, о принц, от ее проклятья!

Кто б она ни была, все равно она будет принадлежать мне! — воскликнул Удаякумаран. — И какое тебе-то дело до Манимехалей, если она такая святая? Ты-то отдалась видьядхаре? Все в городе знают об этом.

— Послушай, о принц, что со мной произошло, — отвечала девушка.

2. Рассказ Судамати о том, что с ней произошло в городе Шанбай

Я родилась и выросла в городе Шанбай[199]. Мать моя умерла, когда я была еще маленькой, и жила я вдвоем с отцом моим, брахманом Каусикой. Жизнь моя текла безмятежно и безбедно, но недавно, когда я гуляла в саду, меня заметил с неба один видьядхара. Он похитил меня и, насладившись моим телом, спустил с неба и бросил в этом городе. Здесь меня случайно нашел отец. Обесчещенная, я уже не могла вернуться к брахманам, и потому отец тоже остался здесь. Он добывал пищу, прося милостыню. Однако подавали ему скудно, обращались с ним грубо, и он попросил защиты и поддержки у джайнских аскетов. Но те прогнали его. И вот, когда он совсем уже погибал от голода и униженья, к нему подошел буддийский аскет по имени Сангадхарма. Тихо и ласково опросил он отца: «Что за беда с тобой приключилась?» Он накормил нас досыта из своей нищенской чаши, а потом отвел к себе и успокоил мягкой и доброй речью. А мне сказал он слова, которые язык мой никогда повторять не устанет[200]:

Повелитель наш превосходный,

Драгоценность этого мира гун[201],

Пребывал он во многих рожденьях,

Помнит он, что было с ним прежде[202],

Но рождался не для себя он,

Для других он жил и рождался.

Сангадхарма поместил меня к Мадави, и у нее я осталась жить, вступив в буддийскую общину. Вот почему я здесь, рядом с Манимехалей, о принц!

Не дослушав, раздосадованный, ушел прочь Удаякумаран, все еще грозясь завладеть девушкой; если не удалось это ему самому, то прибегнет он к помощи бабки ее Читрапати.

Вышла из хрустального дворца Манимехалей и, посмотрев ему вслед, печально сказала подруге:

— О, я знаю, каков он, этот принц, знаю! Но почему сердце мое стремится вслед за ним? Что это? Неужели любовь проснулась во мне?..

Близился вечер, стемнело. И вдруг возле хрустального дворца появилась какая-то женщина. Это была великая волшебница, богиня Манимехалей — ее именем и в ее честь Мадави и назвала свою дочку. Богиня вместе с другими небожителями веселилась в Кавэрипумпаттинаме на празднестве Индры, а теперь, приняв обличье молодой женщины, явилась в сад, чтобы почтить святыню хрустального дворца[203] чудесным гимном в несть Будды.

Затем, посмотрев на девушек, она спросила:

— Чем вы так огорчены? Зачем вы здесь, ведь уже поздно?

Судамати рассказала ей о домогательствах и угрозах принца. Богиня подумала и сказала:

— Удаякумаран не решился совершить насилие в этом саду отшельников. Он знает: здесь злодеяние безнаказанно не совершается. Но каким бы путем вы отсюда ни вышли, он найдет способ подстеречь вас и завладеть Манимехалей. Иди-ка ты, Судамати, на север, к Чакравалакоттаму — «Кругу вселенной», этому приюту мудрых отшельников. Там ты будешь в безопасности.

— Как странно, — возразила Судамати, — что и ты, и похитивший меня видьядхара называете это место «Кругом вселенной», в то время как все прочие называют его «Местом сожжения трупов». Почему?

И вот что рассказала девушкам богиня.

3. Рассказ о месте Чакравалакоттам, ранее называемом «Местом сожжения трупов»

Это случилось давным-давно, когда город Кавэрипумпаттинам начинал только еще свою историю. Было тогда рядом с этим садом большое лесное кладбище, обнесенное высокой изгородью с четырьмя воротами. На этом кладбище было множество отделений для сожжения трупов — в зависимости от варны, касты, ашрамы[204] или достоинства умерших. Кроме того, стоял там храм богини Кали[205] и множество жертвенников, где совершались жертвоприношения кладбищенским духам[206]. Еще были там повсюду надменные идолы, ниши для сиденья и хижины, где ели и спали кладбищенские сторожа. Шумное это было место! Постоянно слышался скрип шагов — приходили и уходили люди, приносили трупы своих родичей и близких; вечно слышался треск дров и гуденье пламени погребальных костров; глухо шуршала земля, выбрасываемая из новых погребальных ям. Повсюду вопли и стенания, визг шакалов и плач лисиц, лай кладбищенских собак и крик больших сов, зовущих к себе умерших, и посвист человекоголовых птиц андалай, питающихся мозгом, выклеванным из трупов. Громадные деревья переплетали свои толстые ветви, образуя множество затемненных мест и закоулков. В дуплах, шалашах, ямах жили там капалики[207] — люди, что лишают девственности мертвых девушек своей касты. Были там и те, что пожирают жирные части и мозг трупов. Еще жили в том месте сами кладбищенские духи, а также отшельники, принявшие обет молчанья, — все те, кто с живыми не общается и кого навряд ли в каком-нибудь ином месте увидеть можно.

И вот однажды заблудился близ этого места один брахманский мальчик. Приняв кладбище за шумный город, вошел он внутрь ограды. Уже смеркалось. И только вошел он, как навстречу ему выскочила, сгорая от неутоленной страсти