Повелитель мух - [6]
| Укрывшись в тени, не вникая в прорицания Хрюши, он размечтался сладко. | |
| Piggy insisted. | Хрюша не унимался: |
| "How many of us are there?" | - Сколько нас тут всех? |
| Ralph came forward and stood by Piggy. | Ральф встал и подошел к Хрюше. |
| "I don't know." | - Не знаю. |
| Here and there, little breezes crept over the polished waters beneath the haze of heat. | То тут, то там ветерок рябил натянутую под дымкой жары гладкую воду. |
| When these breezes reached the platform the palm fronds would whisper, so that spots of blurred sunlight slid over their bodies or moved like bright, winged things in the shade. | Иногда он задувал на площадку, и тогда пальмы перешептывались, и свет стекал кляксами им на кожу, а по тени порхал на блестящих крылышках. |
| Piggy looked up at Ralph. | Хрюша смотрел на Ральфа. |
| All the shadows on Ralph's face were reversed; green above, bright below from the lagoon. | На лице у Ральфа тени опрокинулись, сверху оно было зеленое, снизу светлое от блеска воды. |
| A blur of sunlight was crawling across his hair. | Солнечное пятно застряло в волосах. |
| "We got to do something." | - Надо делать чего-то. |
| Ralph looked through him. | Ральф смотрел на него, не видя. |
| Here at last was the imagined out never fully realized place leaping into real life. | Наконец-то нашлось, воплотилось столько раз, но не до конца рисовавшееся воображению место. |
| Ralph's lips parted in a delighted smile and Piggy, taking this smile to himself as a mark of recognition, laughed with pleasure. | Рот у Ральфа расплылся в восхищенной улыбке, а Хрюша отнес эту улыбку на свой счет, как знак признанья, и радостно захохотал. |
| "If ft really is an island-" | - Если это правда остров... |
| "What's that?" | - Ой, что это? |
| Ralph had stopped smiling and was pointing into the lagoon. | Ральф перестал улыбаться и показывал на берег. |
| Something creamy lay among the ferny weeds. | Что-то кремовое мерцало среди лохматых водорослей. |
| "A stone." | - Камень. |
| "No. | - Нет. |
| A shell" | Раковина. |
| Suddenly Piggy was a-bubble with decorous excitement | Хрюша вдруг закипел благородным воодушевлением. |
| "S'right. | - Точно. |
| It's a shell! | Ракушка это. |
| I seen one like that before. | Я такую видал. |
| On someone's back wall A conch he called it. | На заборе у одного. Только он звал ее рог. |
| He used to blow it and then his mum would come. | Задудит в рог - и сразу мама к нему выбегает. |
| It's ever so valuable-" | Они жуть как дорого стоят. |
| Near to Ralph's elbow a palm sapling leaned out over the lagoon. | У Ральфа под самым боком повис над водою росток пальмы. |
| Indeed, the weight was already pulling a lump from the poor soil and soon it would fall. | Хилая земля все равно уже вздулась из-за него комом и почти не держала его. |
| He tore out the stem and began to poke about in the water, while the brilliant fish flicked away on this side and that. | Ральф выдернул росток и стал шарить по воде, и от него в разные стороны порхнули пестрые рыбки. |
| Piggy leaned dangerously. | Хрюша весь подался вперед. |
| "Careful! | - Тихо! |
| You'll break it-" | Разобьешь... |
| "Shut up." | - А, да ну тебя. |
| Ralph spoke absently. | Ральф говорил рассеянно. |
| The shell was interesting and pretty and a worthy plaything; but the vivid phantoms of his day-dream still interposed between him and Piggy, who in this context was an irrelevance. | Конечно, раковина была интересной, красивой, прекрасной игрушкой; но манящие видения все еще заслоняли от него Хрюшу, которому среди них уж никак не могло быть места. |
| The palm sapling, bending, pushed the shell across the weeds. | Росток выгнулся и загнал раковину в водоросли. |
| Ralph used one hand as a fulcrum and pressed down with the other till the shell rose, dripping, and Piggy could make a grab. | Ральф, используя одну руку как опору рычага, другой рукой нажимал на деревцо, так что мокрая раковина поднялась и Хрюше удалось ее выловить. |
| Now the shell was no longer a thing seen but not to be touched, Ralph too became excited. | Наконец можно было потрогать раковину, и теперь-то до Ральфа дошло, какая это прелесть. |
| Piggy babbled: | Хрюша тараторил: |
| "-a conch; ever so expensive. I bet if you wanted to buy one, you'd have to pay pounds and pounds and pounds-he had it on his garden wall, and my auntie-" | - ...рог. Жуть какой дорогой... Ей-богу, если бы покупать, так это тьму-тьмущую денег надо выложить... он у них в саду на заборе висел, а у моей тети... |
| Ralph took the shell from Piggy and a little water ran down his arm. | Ральф взял у Хрюши раковину, и ему на руку вытекла струйка. |
| In color the shell was deep cream, touched here and there with fading pink. | Раковина была сочного кремового цвета, кое-где чуть тронутого розоватым. |
| Between the point, worn away into a little hole, and the pink lips of the mouth, lay eighteen inches of shell with a slight spiral twist and covered with a delicate, embossed pattern. | От кончика с узкой дырочкой к разинутым розовым губам легкой спиралью вились восемнадцать сверкающих дюймов, покрытых тонким тисненым узором. |
| Ralph shook sand out of the deep tube. | Ральф вытряхнул песок из глубокой трубы. |
| "-mooed like a cow," he said. "He had some white stones too, an' a bird cage with a green parrot. | - ...получалось как у коровы, - говорил Хрюша, - и еще у него белые камушки, а еще в ихнем доме птичья клетка и попугай зеленый живет. |
Одно из самых совершенных произведений английской литературы.«Морская» трилогия Голдинга.Три романа, посвященных теме трагического столкновения между мечтой и реальностью, между воображаемым – и существующим.Юный интеллектуал Эдмунд Тэлбот плывет из Англии в Австралию, где ему, как и сотням подобных ему обедневших дворян, обеспечена выгодная синекура. На грязном суденышке, среди бесконечной пестроты человеческих лиц, характеров и судеб ему, оторванному от жизни, предстоит увидеть жизнь во всем ее многообразии – жизнь захватывающую и пугающую, грубую и колоритную.Фантазер Эдмунд – не участник, а лишь сторонний наблюдатель историй, разыгрывающихся у него на глазах.
Лейтенант потерпевшего крушение торпедоносца по имени Кристофер Мартин прилагает титанические усилия, чтобы взобраться на неприступный утес и затем выжить на голом клочке суши. В его сознании всплывают сцены из разных периодов жизни, жалкой, подленькой, – жизни, которой больше подошло бы слово «выживание».Голдинг говорил, что его роман – притча о человеке, который лишился сначала всего, к чему так стремился, а потом «актом свободной воли принял вызов своего Бога» и вступил с ним в соперничество. «Таков обычный человек: мучимый и мучающий других, ведущий в одиночку мужественную битву против Бога».
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Сборник "Сила сильных" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.В очередной том вошли произведения классиков мировой литературы Джека Лондона "До Адама" и "Сила сильных", Герберта Уэллса "Это было в каменном веке", Уильяма Голдинга "Наследники", а также научно-художественная книга замечательного чешского ученого и популяризатора Йожефа Аугусты "Великие открытия"Содержание:Джек Лондон — До Адама (пер. Н. Банникова)Джек Лондон — Сила сильных (пер.
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…
«Наследники». Уникальный роман о столкновении первобытных племен, в котором культура и ментальность наших далеких предков выписаны с поразительной точностью, а предположение о телепатических способностях древних людей легло в основу науки «параантропологии».
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.