Поведение — двойка - [66]

— Кто вы? Откуда вы все это знаете?

— Я был свидетелем несчастного случая. Мы с вами еще наверняка познакомимся. Значит, можно передать врачам, что вы приедете?

— Приеду сию же минуту.

Инженер Гопе рассказал о случившемся заведующему отделом и, получив разрешение взять служебную машину, поехал в больницу.

Его встретила фрау доктор Кесельштейн, палатный врач, спокойная молодая женщина в халате из прачечной «Белоснежная лилия». Пожав руку отцу Андреаса, она провела его в приемный покой и рассказала о результатах обследования.

— В общем, он счастливо отделался, — заключила она. — Небольшая рана под коленом и сотрясение мозга. И как следствие этого — потеря сознания, а затем состояние подавленности. Но и это не так уж страшно, поскольку в первый момент после падения он сам поднялся и даже пошел.

— Вам это рассказал человек по фамилии Ризе, который звонил и мне?

— Да. Ризе. И еще представитель автодорожной инспекции. Он приезжал сюда справляться о состоянии мальчика.

— Значит, вам подробно описали, как произошел несчастный случай?

Доктор Кесельштейн ответила на этот вопрос утвердительно и рассказала все, что ей было известно. Потом она добавила:

— Автоинспекция теперь в большом затруднении. Все это могло бы окончиться для вашего сына очень печально, если бы водитель самосвала не вырулил кое-как, рискуя при этом головой. Спасая жизнь мальчику, он врезался в металлическую ограду тротуара. Теперь народная полиция не знает, привлекать его к ответственности или нет. Вообще-то его полагается привлечь.

— Из-за этой лопаты?

— Ну да.

Инженер Гопе некоторое время молчал. Так, значит, он чуть не потерял Андреаса?.. Что-то сдавило ему горло… Потом он заговорил, но все только повторял одну фразу:

— Так вот как это было… Так вот как это было…

Наконец он спросил:

— Это может иметь для мальчика какие-нибудь последствия?

— Надеюсь, что нет. Меня только беспокоит, почему Андреас все время задает нам один очень странный вопрос. Он все говорит про какой-то красный берет, просит, чтобы мы сами пошли на него посмотрели… Если все это только бессмысленные фантазии, то ничего тут хорошего нет. Это может оказаться началом болезни…

— Нет, это не бессмысленные фантазии, — ответил отец Андреаса. — А теперь я хотел бы повидать моего сына.

Доктор Кесельштейн повела его в палату, попросив поменьше говорить с Андреасом и ни в коем случае его не волновать.

Отворив дверь палаты, отец Андреаса увидел сначала мальчика, который дышал через резиновую трубку. На другой кровати лежал Андреас. Отец узнал его по нижней части лица. На голове Андреаса, закрывая глаза и лоб, красовался резиновый пузырь со льдом. Между его кроватью и окном висела простыня, защищавшая глаза Андреаса от яркого света. На тумбочке стоял эмалированный поильник. Воды в нем не было.

Отец Андреаса бесшумно притворил за собой дверь.

Андреас чуть-чуть пододвинул пузырь со льдом, чтобы посмотреть, кто пришел. Увидев, что это отец, он отпихнул пузырь и сказал:

— Папа…

Андреас хотел улыбнуться, но это у него не вышло. Ему было так больно и так обидно, что все его планы рухнули… А сам он угодил в больницу… Губы его задрожали — он готов был расплакаться…

Отец быстро взял Андреаса за руку и сказал:

— Привет, герой. Я бы наверняка сдрейфил. А на тебя посмотреть — так полный порядок. Поцелуемся?

Отец тихонько порычал ему в ухо. Андреас не сразу отпустил отца. Прижав его голову к своему лицу, он молчал. Потом сказал так тихо, что даже мальчик, дышавший через трубку на соседней кровати, не мог бы его услышать:

— У Пампуши есть красный берет. Я его видел у них в передней, когда ждал бутерброды. И еще я вспомнил, что он его надевал… Пампуша стоял у почтового ящика… А потом наехал самосвал и как рванет мой велосипед… Теперь меня привлекут?

— Нет.

— А Томаса?

Отец покачал головой, глядя на толстую марлевую повязку — она закрывала висок и щеку Андреаса. Он сел на стул и сказал:

— Томас держался молодцом. Он наверняка хороший человек. Если ему чего не хватает, так это дисциплины. Потому так и случилось — с лопатой. Но не думаю, что за это его накажут. А то могло бы получиться и так, что в следующий раз он плюнет, да и не станет держаться героем.

— А он придет ко мне в больницу?

— Не знаю. А что ты почувствовал, когда заметил самосвал?

— Ничего не почувствовал. Я ведь увидел, что в нем сидит Томас.

— И все-таки могла случиться беда.

— Да как же, папа? Когда у него скорость — пятьдесят километров в час. Что тут могло случиться?

Отец не хотел спорить по этому поводу. Андреас лежал в больнице, — значит, все-таки что-то случилось. Но говорил Андреас так, словно это отец выдумал, будто бы что-то случилось. Впрочем, в чем-то он был прав — Томас действительно ехал со скоростью пятьдесят километров в час. Если бы он ее превысил, автодорожная инспекция заметила бы это по следам торможения. А кроме того, самосвал врезался бы не в ограду, а прямо в витрину парикмахерской «Шик». Но то, что Андреас собирался вступить по этому поводу в горячий спор, вместо того чтобы спокойно лежать со льдом на голове, показалось отцу чрезмерным. Положив пузырь на лоб Андреаса, он перевел разговор на другую тему: