Я снова вернулся к столу и, вставив джетфлэш в порт компьютера, открыл папку с личными файлами, в которых хранилась вся та бесценная информация, которая на протяжении многих лет давала возможность успешно вести финансовые операции. По существу я был обычным спекулянтом. Покупал и продавал валюту, недвижимость и все, что давало возможность получить прибыль. В маленькой фирме, которую я создал, работало всего полтора десятка сотрудников, которые верили в меня как в Бога, и как я считал, были мне преданы, и за это я платил им гораздо больше, чем платят в других компаниях, потому что считал, что только достойная зарплата, позволяла людям хорошо и честно работать. Вот взять, к примеру, Машу, мою секретаршу. Ей было тридцать два года, она была красивая, элегантная девушка и что самое главное умница. Отлично знала делопроизводство, два языка, великолепно владела компьютером и главное, знала, чего я хочу и как со мной работать, чтобы я остался доволен. Я платил ей три штуки в месяц и в довесок регулярно выписывал премиальные. О такой зарплате можно только мечтать. Но её я платил всем своим сотрудникам. Все они были моя команда, шустрые, расторопные мальчики и девочки, которые безропотно выполняли мои команды и шли, не раздумывая на все авантюры, которые, по их мнению, приведут фирму к краху, но вместо этого в одночасье мы удваивали наш капитал.
Я с усмешкой вспомнил лето девяносто восьмого года. Сколько сил и средств было положено, на то, чтобы взять рублевые кредиты в разных банках, организациях и фирмах и тут же перевести их в твердую валюту. Для этого понадобилось мобилизовать все наличные ресурсы, заложить всю недвижимость, которая была к тому времени, дать столько взяток, что порой, мне самому казалось, что крах неизбежен. Зато, какая была эйфория, когда августовский дефолт в одночасье обернулся для нас золотым дождем. Именно тогда, все кто со мной работал, поняли, что мне надо просто безоговорочно верить, и хотя до этого были МММ, Властелина, Тибет и масса других удачных для нас операций, валютный кризис 98 года стал для меня знаковым. Именно тогда вся моя команда стала на меня буквально молиться. Еще бы. Сколько тысяч людей дефолт лишил благополучия и работы в казалось бы отличном месте. Но фирмы лопались как мыльные пузыри, а мы не просто процветали, а сказочно разбогатели. Ибо взятые рублевые кредиты и купленная на эти деньги валюта, в одночасье сделала нам огромное состояние. Я вновь улыбнулся, когда вспомнил, как буквально за три недели мы все, включая меня, мелкими партиями в течение трех недель сбрасывали Мавродиевские фантики, которые в итоге принесли нам миллионы долларов прибыли.
И вот все закончилось. К чему мы пришли? К совсем неплохим показателям. В активе недвижимость в Москве и ближнем Подмосковье на десятки миллионов долларов, акции целого ряда московских предприятий высокой ликвидности, несколько дочерних фирм, которые работают совершенно самостоятельно, даже не подозревая, кто их настоящий владелец, но которые как курочка ряба, несут ежемесячно золотые яйца, и наконец, резервный капитал в виде недвижимости во Франции и приличный счет за границей.
— Ну что же, — подумал я, просмотрев записи и вынув флешку, повесил её снова в качестве брелка на ключи, — итог работы не плохой. Как говорится можно и на покой. И, по всей видимости, так я и поступлю. Сворачивать дела, надо сразу и не раздумывая, а, проведя реорганизацию фирмы, позволю её сотрудникам самим плыть по течению бизнеса, а сам уеду и начну отдыхать. Думаю, что я это заслужил, да и время пришло, как никак, пятьдесят два, возраст, когда надо задуматься о себе, а не о хлебе насущном, на который у меня и так вполне достаточно средств.
Ну что же завтра с этого и начнем. В этот момент, раздался Машин голос, — Алексей Михайлович, Геннадий Николаевич приехал.
— Пусть зайдет, — произнес я, и отпустил кнопку переговорного устройства.
Булавин вошел в комнату и, поздоровавшись, уселся напротив, положив передо мной папку с бумагами.
— Здесь все, как вы просили, планировка, привязка к местности, красным отмечены предлагаемые нам квартиры.
Я открыл папку и посмотрел. На ксерокопиях были изображены контуры будущего дома и прилегающих к нему улиц и строений вокруг. Внимательно посмотрев, я спросил:
— А вот это что за пунктирная линия и квадрат внутри?
— Это подстанция, вокруг неё детская площадка. Вот здесь, он наклонился и карандашом отметил кружок, — предполагаются контейнеры для дворников и вывозной для большого мусора. Я прикинул, из окон контейнеры вряд ли будут видны, зато вся площадка как на ладони.
— Площадка говоришь? С кем, орущими младенцами из колясок? — скептически произнес я.
— Все лучше, чем на проезжую часть.
— Это да. Хорошо, значит, сколько там метров получается?
— Сто двадцать два.
— Если честно, как я не люблю эту серию 44Т. Перепланировку не сделаешь, стены все железобетонные, сантехкабины столетней давности, даже портянкосушитель такой же, как двадцать лет назад был. Все придется ломать, переделывать и согласовывать. Еще куча денег.
— Это да, четыре штуки придется заплатить за согласование и плюс пятнадцать за черновой ремонт.
