Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [219]

. Возьмем пример из биологии: если использовать понятия, разработанные для описания рыб, такие как «жабры», «чешуя» и «плавники», мы не сможем хорошо описать слона. Утверждение, что у него нет жабр и плавников, мало что скажет нам о том, чем он в действительности является, да и назвать его «неполноценной» особенной рыбой, которая не живет в воде, было бы тоже бессмысленно. Если различия не просто значительные, но качественные, и позволяют выделить новый вид, то язык, который мы используем, должен учитывать это. Чтобы охватить уникальные особенности нового типа(ов), необходимо ввести новые понятия, которые будут четко отделены от других типов и их особенностей. Это не означает, что разные типы не могут иметь некоторые общие черты – и рыбы, и слоны являются позвоночными, – но существуют принципиальные различия, которые отличают их друг от друга в самой своей основе – при скрещивании рыбы и слоны не могут приносить жизнеспособного потомства[1162].

Если говорить о посткоммунистических режимах, то «принципиальные различия» также можно назвать системообразующими, тогда как «сама основа» – это черты, из которых могут быть выведены все другие (специфические для режима) черты в посткоммунистической среде. Мы начали наше изложение с определения ключевых социальных и управленческих структур в не отделенных друг от друга сферах социального действия в Главе 1. Мы использовали эти структуры в Главе 2, где пришли к выводу, что (1) характерные формы посткоммунистических государств основываются на принципе интересов элит, поэтому необходимо сосредоточиться на тех понятиях, которые подразумевают наличие этого принципа, и (2) четыре аспекта, по которым можно классифицировать государства, – это природа правящей элиты, действия в отношении власти, действия в отношении собственности и законность этих действий. В качестве следующего логического шага мы определили неполные типы государств и скомпоновали их в полный тип, то есть такой, который можно определить с точки зрения всех четырех аспектов. Получившаяся комбинация из определений государства, руководствующегося интересами элит, является мафиозным государством, которое также представляет собой, исходя из определения «государства», центр власти в режиме, названном нами патрональной автократией. Затем в Части 2.4.6 мы противопоставили этот тип режима конституционному государству либеральных демократий, описанному с точки зрения тех же четырех аспектов, но с особенностями, следующими из принципа общественных интересов. Таким образом, «самые основы», отличающие эти два типа государства и два режима, это доминирующий принцип функционирования государства, а то, как режим функционирует на деле, в нашей интерпретации этого принципа, проявляется в соответствии с ограничивающими условиями посткоммунистических жестких структур. В остальной части нашего обсуждения, в Главах 3–6, которые посвящены особенностям режимов, тоже часто упоминаются принципы функционирования государства, а также базовые явления, присущие жестким структурам (неформальные сети, власть-собственность, патронализм и патримониализм), которые указывают на те самые основы, в соответствии с которыми раскрывается сущность политических, экономических и социальных аспектов либеральной демократии и патрональной автократии[1163]. Включив в наш анализ уже существующую модель коммунистических диктатур Корнаи, мы выделили три сильно отличающихся друг от друга «вида» режимов полярного типа. И подобно тому как слон не является нелиберальной рыбой, патрональная автократия не является нелиберальной демократией, но представляет собой отдельный тип, логику которого невозможно понять, взяв за основу логику другого полярного типа, такого как западные (либеральные) демократии[1164].

Либеральная демократия, патрональная автократия и коммунистическая диктатура – это не просто три типа режимов: они являются полюсами, формирующими свой язык. Каждый из этих типов требует своего собственного языка, то есть по одному отдельному набору понятий, которые отражают уникальные характеристики режима или, скорее, принципиально иной контекст, формируемый этими характеристиками. Поскольку именно эти три режима формируют свои специфические языки, они и были выбраны в качестве полярных типов. При этом промежуточные типы – патрональную демократию, консервативную автократию и диктатуру с использованием рынка – можно описывать при помощи смешанных языков, созданных из первичных языков трех полюсов. Логика здесь аналогична логике цветового круга, показывающего отношения между основными цветами, которые нельзя получить путем смешивания других цветов (красный, желтый, синий), и дополнительными цветами, которые можно получить, смешав основные цвета (оранжевый из красного и желтого, фиолетовый из красного и синего и зеленый из желтого и синего). Языки трех режимов полярного типа подобны основным цветам: они образовывают уникальные структуры, а их элементы нельзя получить через смешивание других языков. Однако языки трех промежуточных типов похожи на дополнительные цвета, поскольку они получаются из комбинаций понятий, взятых из языков соседних полярных типов