Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [194]
7.4.4. Геополитическая ориентация и сосуществование либеральных и патрональных режимов в Европейском союзе
7.4.4.1. Стержневые государства и притягиваемые ими государства в цивилизационных областях тяготения
Имперские амбиции Китая и России связаны не только с их обширными территориями или историей завоеваний. На самом деле, они также являются, если использовать термин Хантингтона, стержневыми государствами цивилизации. По его мнению, «стержневые государства главных цивилизаций ‹…› становятся основными полюсами притяжения и отталкивания для других стран. [Это] наиболее явно видн[о] в западной, православной и синской цивилизациях. Здесь возникают цивилизационные группы, в которые входят стержневые государства, страны-участницы, родственное в культурном плане меньшинство, проживающее в соседних странах и ‹…› народы других культур, которые проживают в соседних государствах. Страны в этих цивилизационных блоках зачастую можно расположить концентрическими кругами вокруг стержневой страны или стран, отражая степень их отождествления с этим блоком и интеграции в него» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[1012].
Если вернуться к метафоре, которую мы использовали в Главе 1, то описанный выше притягивающий и отталкивающий эффект можно назвать цивилизационной областью тяготения. Это означает, что принадлежность страны к цивилизационному блоку того или иного стержневого государства не предопределена. Скорее существует сложный набор стимулов, влияний и взаимозависимостей, которые втягивают страны в область тяготения стержневого государства, из-за чего эти режимы становятся более склонными к формированию геополитических союзов со стержневым государством и друг с другом. Тогда как в Главе 1 мы обсуждали влияние западной цивилизационной области тяготения на первичные траектории и формирование режимов [♦ 1.5.2], то теперь мы рассмотрим больше таких областей с точки зрения их влияния на геополитическую ориентацию существующих режимов.
Хотя Китай является стержнем синской цивилизации, ни одна рассматриваемая нами страна посткоммунистического региона не принадлежит к его цивилизационной области тяготения. Страны, которые туда входят, расположены, согласно Хантингтону, на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии и включают в себя обе Кореи, Вьетнам, Таиланд, Сингапур и т. д.[1013] Соответственно, ни одна из посткоммунистических стран не ориентируется главным образом на Китай, хотя на них и влияет проводимая им экономическая экспансия, описанная выше. В свою очередь, Россия как стержень православной цивилизации имеет множество стран в своей области тяготения, которая постоянно пополняется благодаря политическому и военному империализму Путина. «Притягиваемые государства», которые приспосабливаются к цивилизационной области тяготения, можно классифицировать по их геополитической ориентации. В одну группу входят страны, полностью ориентированные на Россию, в том числе государства исламского исторического региона, а также Беларусь. Эта православная страна, разобщенная с Западом в 1990-е годы[1014], не искала других альтернатив и ориентировалась на Россию, которая сразу включила страну в сферу своих интересов. «Понимая, что Лукашенко не будет ориентироваться на Запад, – пишет Руда, – Путин попытался извлечь все выгоды из российско-белорусской дружбы, отгородив страну от любых экономических ресурсов, кроме российских. Для этих целей был создан так называемый Евразийский экономический союз. Путин хотел создать в Беларуси сильную локальную модель российской полиархии, которая была бы настолько зависима от России, что даже для автономной белорусской полиархии во главе с Лукашенко не осталось бы места. В общем и целом особые преференции, которыми пользуется Беларусь, обошлись в 2007 году российским налогоплательщикам как минимум в 14 млрд долларов США, и эта цифра продолжала расти до 2015 года»[1015].
В другую группу входят страны, которые пытаются вырваться из цивилизационной области тяготения России. Прибалтийские страны из-за своего географического положения подпадают под влияние России, но им удалось вернуться к своим западно-христианским корням: в 2004 году они вместе с некоторыми посткоммунистическими странами Центральной и Восточной Европы даже присоединились к Европейскому союзу. Однако такие страны, как Украина и Молдова, были в этом менее успешны. Помимо того, что они обе принадлежат к православной цивилизации, этот неуспех можно объяснить также тем, что в этих странах существуют разногласия по поводу национальной идентичности: одни (этнические) группы хотят ориентировать страну на Запад, а другие, наоборот, еще больше сблизить ее с Россией. Аналитически разделив Украину на три региона, Лукан Вэй пишет, что «западные украинцы [выражают] большую поддержку Европейскому союзу и НАТО и меньшую поддержку России и СНГ, чем их соотечественники на востоке», тогда как «центральная Украина является колеблющимся регионом страны. ‹…› В начале 1990-х [она] отдавала предпочтение русофильским политическим силам, но к середине 2000-х постепенно перешла на украинофильскую сторону»
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одному из влиятельнейших философских течений в XX в. — феноменологии. Автор не стремится изложить историю возникновения феноменологии и проследить ее дальнейшее развитие, но предпринимает попытку раскрыть суть феноменологического мышления. Как приложение впервые на русском языке публикуется лекционный курс основателя феноменологии Э. Гуссерля, читанный им в 1910 г. в Геттингене, а также рукописные материалы, связанные с подготовкой и переработкой данного цикла лекций. Для философов и всех интересующихся современным развитием философской мысли.
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.