Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [190]
Для режимов, обладающих не такими обширными территориями и менее многочисленным населением, характерны одноуровневые единые пирамиды. Это не значит, что в патрональной сети отсутствует стратификация, ведь в них (как и в любой посткоммунистической патрональной сети) есть субпатроны, которые конкурируют между собой. Но у них нет территории или региона, которыми они управляли бы с относительной долей автономии. Вместо этого вся полнота контроля сосредоточена в руках верховного патрона. Хорошим примером такого устройства является патрональная автократия Венгрии[969]. Верховные патроны одноуровневых единых пирамид напрямую контролируют собственное государство, поскольку им не нужно балансировать между относительно автономными региональными субпатронами[970].
Необходимость балансировать возникает в многоуровневых единых пирамидах, которые появляются в странах, территории которых настолько велики, что затраты на прямой контроль были бы слишком высокими. Очевидным примером здесь является Россия, где в единой пирамиде Путина существуют, по сути, региональные «субпирамиды»[971]. Субпатроны, возглавляющие эти субпирамиды, являются одновременно (1) клиентами верховного патрона и (2) главными патронами в своих регионах. Полномочия местных органов власти не ограничиваются и не подвергаются централизации, а субпатроны получают право управлять своими географически ограниченными регионами. На самом деле такой формат управления сходен по структуре с центральным управлением, что означает, что субпатрон следует тем же образцам поведения в отношении своего региона, что верховный патрон в отношении всей страны. Другими словами, в патрональных автократиях центральное мафиозное государство верховного патрона сопровождается субсуверенными мафиозными государствами патронов более низкого уровня, контролирующих территории, которые сравнимы по размеру со страной с одноуровневой единой пирамидой [♦ 2.6.2]. В России региональные главные патроны представлены в Государственном Совете, а Путин назначает некоторых из этих патронов (губернаторов) в Президиум Совета в порядке очередности. Хотя это и не закреплено в конституции, некоторые патроны низкого уровня, состоящие в Президиуме, получают ежемесячный прямой доступ к верховному патрону, а также специальное разрешение на осуществление политических инициатив в течение их срока[972].
Однако территориальная автономия не означает, что все, что находится на территории субпатрона, автоматически ему принадлежит. Ресурсы общегосударственного значения, особенно природные ресурсы [♦ 7.4.6.1], находятся под непосредственным контролем верховного патрона, независимо от их географического положения, тогда как управление менее крупными коррупционными сетями осуществляется субпатроном, который получил санкцию на противоправность в этом регионе [♦ 5.3.4.2]. Такое положение дел можно наблюдать в России, где Путину удалось обуздать региональных главных патронов, установив контроль над их налоговыми поступлениями от добычи природных ресурсов[973].
Верховный патрон предоставляет крышу местным патрональным сетям субсуверенных мафиозных государств [♦ 3.6.2.1], то есть они являются проводниками санкционированной противоправности в коррупционной «франчайзинговой системе» [♦ 5.3.4.2]. Как пишут Владимир Шляпентох и Джошуа Вудс в своей книге, посвященной российской однопирамидальной системе, «Путин проявил безразличие не только к коррупции местных баронов, но и к их прямым связям с преступностью. В 2000–2006 годах московские средства массовой информации опубликовали многочисленные статьи о произволе местных баронов, о подборе ими кадров (на основе коммерческих интересов), о связях с криминалом и об успешной войне против независимых средств массовой информации, одним из методов которой было убийство журналистов. ‹…› Иммунитет местных ‹…› элит против уголовного преследования стал практически нормой для постсоветского периода» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[974]. Кроме того, авторы отмечают, что, «[поскольку] губернаторы и президенты республик были полезными для Путина людьми, их власть над местным населением редко ограничивалась. Во многих отношениях они обладали большей независимостью от Москвы, чем при Брежневе ‹…›. Когда система надзора над региональными властями исчезла, жители регионов оказались абсолютно беззащитными перед местными руководителями» (выделено нами. – Б. М., Б. М.). Далее, по мере того как авторы описывают процесс нейтрализации свободной прессы и оппозиции в регионах, а также султанистских масштабов траты главных патронов в Калмыкии, Башкортостане и Татарстане, сходная по структуре природа субсуверенных мафиозных государств внутри центрального путинского государства становится очевидна[975].
Субпатроны, как правило, не вступают в борьбу с верховным патроном ни напрямую, путем участия в политике на национальном уровне, ни опосредованно, через поддержку оппозиционных сил. Это связано не только с тем, что они извлекают выгоду из своего положения, но и с тем, что они знают, что верховный патрон готов сделать практически что угодно, чтобы сохранить свое положение [♦ 4.4.3.2]. Следовательно, региональные субпатроны обычно «платят налоги», то есть подчиняются верховному патрону и уступают ему те ресурсы, которые он требует, в результате чего возникает равновесие стабильной системы идеального типа
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одному из влиятельнейших философских течений в XX в. — феноменологии. Автор не стремится изложить историю возникновения феноменологии и проследить ее дальнейшее развитие, но предпринимает попытку раскрыть суть феноменологического мышления. Как приложение впервые на русском языке публикуется лекционный курс основателя феноменологии Э. Гуссерля, читанный им в 1910 г. в Геттингене, а также рукописные материалы, связанные с подготовкой и переработкой данного цикла лекций. Для философов и всех интересующихся современным развитием философской мысли.
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.