Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [116]

Прогнозы ООН никто не оспаривает. Мировое население, составляющее сегодня более 7 миллиардов человек, к 2050 году вырастет до 9,6 миллиарда, причем основную часть этого прироста обеспечит глобальный Юг. К 2050 году в развивающихся странах будет проживать больше людей, чем сегодня живет на всей планете. Так что будущая история человечества в основном будет писаться в таких городах, как Манила, Лагос и Каир.

В мировом масштабе соотношение пожилых людей к лицам трудоспособного возраста будет увеличиваться. В 1950 году 5 % населения были старше 65 лет, к середине XXI века их доля достигнет 17 %. Но в богатом мире проблемы старения станут настоящим шоком.

Ключевой проблемой здесь является соотношение лиц пенсионного возраста к работающему населению. В Европе и Японии на трех трудящихся сегодня приходится по одному пенсионеру. К 2050 году это соотношение будет составлять один к одному. И хотя в большинстве развивающихся стран население по-прежнему будет оставаться довольно молодым, Китай будет выбиваться из общего тренда вследствие своей политики «одна семья – один ребенок». К 2050 году Китай будет самой «старой» из крупнейших экономик мира: по прогнозам, средний возраст населения достигнет 53 лет[360].

Растущий возрастной дисбаланс необратим. Он обусловлен не только тем, что люди теперь живут дольше благодаря лучшему здравоохранению и более высоким доходам. Главным фактором, способствующим нарастанию дисбаланса, является падение рождаемости по мере того, как женщины получают больше контроля над своим телом благодаря контрацепции и больше независимости благодаря образованию, прогрессу в распространении прав человека и урбанизации.

По словам экономиста Джорджа Магнуса из банка UBS, быстро стареющие общества «представляют экзистенциальную угрозу тем социально-экономическим моделям, которые мы построили после Второй мировой войны»[361]. В развитом мире демографические изменения создадут давление в трех критических сферах экономической жизни: на финансовых рынках, в государственных расходах и в миграции.

Во время послевоенного бума частные, корпоративные и управляемые государством пенсионные системы быстро росли. Хотя в некоторых случаях они охватывали лишь меньшинство трудящихся, эти схемы, в которых сбережения, вычтенные из зарплат, дополнялись взносами компаний и инвестировались в фондовый рынок, стали главной опорой финансовой системы. До начала глобализации такие системы, как правило, вкладывали средства в государственные долги своих стран и в акции крупнейших компаний, котирующихся на национальной фондовой бирже, и лишь небольшая часть направлялась на удовлетворение нужд, для которых они были созданы. Вместе с налоговыми послаблениями на прибыль и обязательным членством они составляли окончательную форму того, что Маркс назвал «капиталистическим коммунизмом».

Но в эпоху фиатных денег ситуация изменилась. Многократное урезание процентных ставок в периоды замедления роста превратило инвестиции в акции в беспроигрышную игру и вызвало постоянный рост фондового рынка. В результате, даже несмотря на усугубление демографической проблемы, управляющие фондами рассчитывали, что финансовая система все равно сможет выполнять свои обязательства. Некоторые даже заявляли, что прогнозы настолько положительны, что работодатели могли спокойно брать «каникулы на уплату взносов», перекладывая бремя выплат исключительно на рабочую силу.

Первой в воронку бума-и-спада втянулась Япония. Индекс Nikkei 250, отражающий стоимость акций крупнейших компаний страны, вырос втрое с 1985 по 1990 год. Затем произошел крах, и в последующие десять лет индекс сократился наполовину.

На Западе, где в конце 1990-х годов рост ВВП превышал средние показатели, фондовые рынки вновь поднялись. Индекс FTSE вырос с 3000 пунктов в 1995 году до пикового значения в 6930 пунктов в декабре 1999 года. Американский индекс S&P 500 за тот же период увеличился втрое, немецкий DAX – вчетверо. Если вы вспомните, как выглядели долгосрочные графики этих индексов в период после 2000 года, то вы увидите три горы с отвесными склонами. В течение пятнадцати лет цены акций дважды пережили бум и спад, а нынешнее восстановление – несмотря на то, что оно зиждется на триллионах напечатанных долларов, – подняло их лишь чуть выше пикового значения, достигнутого в 2000 году.

Крах интернет-компаний стал тревожным сигналом. Компании бросились сокращать свои пенсионные обязательства всеми возможными способами. Будущих пенсионеров переводили на программы с пониженной доходностью, новым рабочим закрывали доступ к системе. Иногда компании не выдерживали напряжения и разорялись. В поисках более высоких доходов с инвестиций пенсионные фонды пошли по пути диверсификации, вкладывая средства в хедж-фонды, недвижимость, рынок прямых инвестиций и сырьевые товары. Во всех случаях главной задачей было замаскировать недостачу прибыли. Мы знаем результат. Начиная с масштабных проблем хедж-фондов, которые начали замораживать выдачу кредитов в августе 2007 года, и заканчивая ростом цен на сырьевые товары, который спровоцировал «арабскую весну», эти крупные институциональные инвесторы коллективно превратились – порой неосознанно – в основные факторы нестабильности.