Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - [115]

Иными словами, спасение планеты технологически осуществимо и рационально с экономической точки зрения, даже если рассматривать его в категориях наличности. Мешает этому процессу рынок.

Нельзя сказать, что мы ничего не добились. Если исключить Китай, который подпортил мировую статистику, построив сотни угольных электростанций в 2000-е годы, объем вводимых в строй мощностей, генерирующих энергию из возобновляемых источников, превзошел объем мощностей, производящих ее из ископаемого топлива, в 2009 году. Это явный признак того, что государственное вмешательство в функционирование рынка посредством финансовых стимулов, поощряющих использование возобновляемых источников, и постановки задач по сокращению выбросов углекислого газа, работает.

Во-первых, проблема в том, что рыночный переход слишком медлен и уязвим к давлению со стороны потребителей (которые, естественно, хотят дешевой энергии) и производителей ископаемого топлива. Во-вторых, по мере того как растет политическое давление на правительства, энергия становится вопросом геополитики. Платой за отказ Германии от ядерной энергии стало то, что Россия получила возможность шантажировать немецкую экономику во время украинского кризиса. Поворот Америки в сторону сланца не только повлиял на окружающую среду, но и изменил баланс сил в мире настолько значительно, что из-за саудовской мести цена на нефть всего за один год упала более чем вдвое.

Если учитывать растущую геополитическую напряженность, перспективы заключения соглашения на Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата, которая пройдет в Париже в декабре 2015 года, выглядят не блестящими. Переговоры по вопросу о климате на таких конференциях все больше походят на мирные договоры, которые расчистили путь ко Второй мировой войне.

Тем временем даже радикальные экологи пребывают в замешательстве относительно рынков. «Гринпис», например, сравнивает Китай с Европой следующим образом: решение Китая стимулировать экономический рост посредством увеличения потребления угля привело к росту выбросов, тогда как приватизация в Европе и США заставила их переключиться на газ, который менее вреден, чем уголь. В этом они усматривают доказательство того, что рынок эффективнее обеспечивает снижение выбросов, чем централизованный контроль[358].

Однако для достижения цели по сокращению выбросов нам придется в определенной степени применять централизованный контроль. Правительства и на государственном, и на региональном уровнях должны будут взять под свой контроль, а возможно, и национализировать крупных производителей углеводородного топлива. Поскольку сети распределения энергии становятся «умными», используя технологии для прогнозирования и уравновешивания спроса и предложения, имеет смысл перевести их под крыло государства.

Если ценовой механизм, находящийся под влиянием государства, не сможет обеспечить необходимый баланс инвестиций в возобновляемую атомную и углеводородную энергетику, то это придется делать посредством перевода их в государственную собственность и установления прямого контроля и целей. Таков окончательный вывод, который мы должны извлечь из приведенной выше цитаты Джона Эштона: если рынок не работает, то, учитывая неотложность проблем, необходимо обратиться к государственному распределению.

С технической точки зрения, если вы опираетесь скорее на планирование, чем на рыночные стимулы, будет проще обеспечить «базовую нагрузку» энергии, производимой за счет ядерного и более чистого углеводородного топлива, тогда как оставшаяся часть будет генерироваться из возобновляемых источников: согласно различным сценариям, предложенным «Гринпис», МЭА и другими организациями, именно таким путем можно добиться удержания потепления в рамках двух градусов.

Очевидно, что попытки создать нерыночную экономику и систему с низким уровнем выбросов взаимосвязаны. Но если к посткапиталистической экономике ведет много путей, то набор потенциальных вариантов того, как мы можем справиться с климатическими проблемами, ограничен.

Коротко говоря, климатические изменения служат рациональным поводом для паники, которую усугубляет взаимосвязанность климата и другого важного неконтролируемого фактора – населения.

Часовая бомба демографии

Дожить до старости – привилегия, которой было лишено большинство наших предков. Если вы отправляетесь в тур, посвященный истории города, будь то в Манчестере, Чикаго или Шанхае, то, всматриваясь в старые промышленные постройки, не забывайте о том, что продолжительность жизни тех, кто в них жил, едва достигала 40 лет[359]. Отправьтесь в любой сталелитейный или шахтерский город от Западной Виргинии до Северного Китая, и вы увидите ряды могильных плит, под которыми покоятся рабочие, умершие в 50 лет или около того, причем не в далеком прошлом, а после 1945 года. На заре капитализма людей убивала антисанитария городской жизни. В ХХ веке ее сменили хронические промышленные заболевания, стрессы, плохое питание и загрязнение.

Однако теперь перед нами стоит новая проблема – старение населения. Активисты не вешают плакаты на здания в знак протеста против старения, не проводятся переговоры в мировом масштабе, нет ни министерств, занимающихся проблемами старения, ни престижных научных организаций. И тем не менее старение может стать таким же масштабным внешним шоком, как и климатические изменения – его последствия будут оказывать гораздо большее влияние на экономику.