Послушание змеи - [2]

Я чуть было не заснул стоя, когда чужак почти беззвучно вынырнул возле меня и нагнал такого страху, что молот едва не выпал из моей руки. Я еще мучительно боролся за самообладание, ведь правильной реакцией в случае внезапного нападения было использовать молот, а не швырять его перед собой, когда он уже проскользнул мимо и направился в сторону кабинета.

Собственный голос показался чужим, когда я окликнул его: «Стойте, господин! Что Вам угодно?» Моя неуверенность была очевидна, а мой товарищ загородил чужаку дорогу и всем своим отрешенным видом давал знать, что применит свой молот, будь в этом нужда.

Мне сразу стукнуло в голову, что «страх неофитов» владел инструментом намного лучше меня и что я дал прекрасный повод выставить себя для насмешки. Возможно, не было ничего уж такого неправильного в длительном бормотании. Чужак остановился, и можно было видеть легкую усмешку, мелькнувшую на лежащем в тени лице.

— Я пришел поговорить с Первосвященником Маркусом. Он ожидает меня.

— У меня не было указаний пропускать кого-либо. — мой голос звучал несколько тверже. — Кто разрешил Вам войти в личные апартаменты Старшего?

— Он сам себе это позволил, неофит, — раздавшийся за спиной тихий голос заставил меня содрогнуться. Первосвященник открыл дверь своего кабинета и стоял прямо позади меня. Тайком оглядевшись, я искал угол, куда мог бы заползти, но всеми силами удержал самообладание и низко поклонился своему Господину, которого еще ни разу не видал так близко.

Про Маркуса говорили, что он мог заглядывать людям в души и я наделся, что он в данный момент не заинтересовался моей.

— Делайте дальше свою работу. Нет никакого повода для беспокойства. — сказал он нам. Потом повернулся и предложил чужаку войти. Замок двери тяжело защелкнулся за ними и коридор снова погрузился в тишину.

Мой товарищ, казалось, не нашел во всем этом ничего примечательного, он вернулся без проволочек на свое место, чтобы снова мурлыкать себе в бороду, но у меня все еще тряслись колени. Как неофит я не имел права разговаривать с кем-то из Мастеров, не говоря уже о том, чтобы выполнять их приказы, и вот теперь внимание самого Первосвященника задержалось непосредственно на мне. Я поймал себя на том, что мысленно посылаю беззвучную молитву Строителю, дабы никто из них обоих не воспринял плохо мое слегка преувеличенное служение долгу.

В коридоре стало очень тихо, ведь охранник напротив погрузился в глубокое раздумье и даже прекратил бормотать. Я стоял возле самой двери и рассеянно таращился на муху, которая из-за мороза залетела в дом и теперь с презирающим смерть упрямством билась об оконное стекло напротив, без осознания того, что кажущееся не есть действительность. Это была внушающая беспокойство картина. Я не из тех кто подслушивает, но чем больше я пытался, не концентрировать себя на обрывках голосов, что доносились из-за двери позади меня, тем больше навострялись уши.

— У него были те же самые раны.

— Вы уверены? Мы не можем допустить ошибки. — это был голос Первосвященника, который внушал каждому, кто его слышал, чувство благочестивого страха, голос хотя и старого человека, но твердый и с ощутимой внутренней уверенностью и достоинством.

— Это уже второй. И я уверен.

— Это внушает беспокойство. Мы не подготовлены.

— Тогда мы должны начать готовиться.

— Какой смысл вгонять и без того перепуганных кур в панику? Мы должны действовать планомерно и прежде всего незаметно.

— Это тяжелее, чем Вы думаете. Кто бы ни стоял за этим, он знает, что мы за ним наблюдаем. С нашей стороны ему ничто пока не противостояло. Он легко мог от нас уклониться. Мы не знаем, кто он, но он знает, что мы задумали.

— Он думает, что хорошо нас знает, это якобы преимущество, и до сих пор так оно и было. Но что если мы сделаем нечто совсем противоположное, то, чего он от нас не ожидает?

— Что Вы имеете в виду?

— Я думаю, он исходит из того, что мы направим на него наших лучших людей, и тогда спокойно получит то, чего ожидал. Надеюсь, это помешает ему быть всегда на шаг впереди.

— И как Вы хотите отвести ему глаза?

— Обычно тень ловят с помощью тени.

— Я думал, Вы находились однажды в состоянии войны с некой особой тенью?

— Это тот же случай. Совсем недавно он нанес нам радостный визит.

Я мог бы поклясться, что чужак чем-то забавлялся, когда ответил:

— Кошка не бросит ловить мышей.[1]

— Этот человек — пример заслуживающей сожаления растраты удивительных способностей.

— Он бы так не сказал.

— Он ослеплен, но также и полезен.

— И как Вы представляете себе общую работу вместе с ним? Он может быть совсем не заинтересован.

— Тогда мы должны будем его убедить.

— Когда я вступлю в контакт с ним, он сразу высмотрит нашего противника. Я близок к нему, насколько это вообще возможно. Итак, должен быть кто-то из Ваших подчиненных, кому бы можно было доверить это трудное задание.

— Это верно. Но только не тот, кто мог бы привлечь внимание чужих глаз. Слуга, работница. Кто-то, кого нельзя было бы посвятить в наше дело, поскольку он слишком незначителен.

— Итак, у Вас есть кто-то на примете?

— Предоставьте это мне.

Сразу же отворилась дверь и снова от страха я едва не выронил свой молот. Я чувствовал себя пойманным на месте, хотя это было