Последняя ставка - [194]

Моторы переключились с холостого хода, застеленная ковром палуба покачнулась, и судно тронулось в путь.

– Садитесь, – сказал Леон. – У нас всего три часа, но мы постараемся купить и продать как можно больше «рук», верно?

«Верно, – безнадежно подумал Крейн. – Особенно одну “руку”».

Прижимая к боку сумку и ощущая там плотную тяжесть поспешно собранной Ломбардской Нулевой колоды, он поспешил занять предусмотренное место – сразу слева от Леона.

По дороге он собрался было купить пачку сигарет, чтобы перед ним дымилась хоть одна, пусть даже он не будет затягиваться; он забыл это сделать, но оказалось, что это неважно – старикашка Ньют трясущейся рукой погасил «Пэлл-Мэлл» в пепельнице, уже забитой окурками, и тут же закурил новую сигарету.

Леон открыл шкатулку и высыпал ужасные карты на зеленое сукно. Пара из вчерашних игроков не вернулись, сменившие их новички, не видевшие этих карт прежде, сейчас побледнели и содрогнулись.

Леон перевернул карты лицом вниз и принялся тасовать. Сигаретный дым клубился над столом, и Крейн уловил два почти неслышимых звука, от которых мелко вибрировали напитки в стаканах и ныли зубы – один слишком низкий для человеческого уха, а другой слишком высокий, – и подумал, что их интерференция должна порождать слова, которые неразличимо резонируют в глубинах сознаний всех присутствующих.

Леон, твердыми загорелыми руками Арта Ханари, подвинул колоду соседу справа, чтобы тот срезал.

В незрячем глазу Крейна жгло, и он вытер его кружевным носовым платочком, который купили для него женщины.

Дети механической жесткой походкой выбирались с отмели на горячий песок. За их спинами взрослые медленно, равномерно кивали и помахивали руками, наподобие качалок на нефтепромыслах.

Нарди и Диана, держа туфли в руках, поспешили прочь, туда, где справа раскинулась безлюдная часть пляжа. Диана пыталась спуститься к воде, но из-за каких-то фокусов перспективы каждый шаг по сыпучему песку, напротив, уводил их дальше от воды.

Диана впервые заметила затвердение по тому, как стали сгибаться колени Нарди; затем она ощутила холодный ком в желудке, увидев, что ее руки движутся с размеренностью метронома, а птицы, волны и водоросли перемещаются угловатыми рывками.

– Что… здесь… происходит? – спросила Нарди, явно делая усилие, чтобы из ее рта вырвалось что-то, кроме монотонного кваканья.

Мама, в панике подумала Диана, что здесь происходит?

В ее мыслях сложилось понимание и возникло видение меча.

Диана попыталась облечь понятое в слова.

– Кристаллизация, – пробубнила она, не в состоянии придать слову вопросительную повышающуюся интонацию. – Как… – ей пришлось порыться в памяти, чтобы подыскать подходящий образ, – как кристаллы чистого кремния… не годятся для… передачи информации. Необходимы… примеси… легирование бором… или чем-то… еще. Если вещество совершенно чистое… это всего лишь кристалл… вот что… это такое. – Она резко заглатывала и выталкивала из груди воздух.

Видение меча: Нарди сказала, что мифическая черепаха унесла меч.

– Достань… свой меч… свою фишку.

– Фишку, – нараспев отозвалась Нарди. – Мышку, крышку, пышку. Клетку, как в… кремнии. – Она вскинула руку, как салютующий робот, и негнущейся ладонью стукнула себя по лбу. – Не могу… разоб… раться.

– Нет, – сказала Диана, подумав при этом, долго ли еще она сможет говорить. Воздух сделался настолько неподвижным, что походил на желе. – Покер… покерная фишка. – Вместо того чтобы сделать на слове ударение, ей пришлось его повторить: – «Мулен Руж».

Нарди кивнула и продолжила кивать, но ее вытянутые пальцы отыскали карман джинсов и после нескольких неизящных рывков и поворотов руки она подняла разжатый кулак.

На ее ладони лежала черно-белая фишка с бесполым лицом джокера, ухмылявшегося из-под дурацкого колпака в клетку.

Воздух над нею замерцал, и Нарди, похоже, учла его сопротивление, когда сделала движение рукой – она согнула ладонь чашечкой, повернула и толкнула руку с фишкой сквозь воздух.

Диана слышала, как затрещало что-то невидимое около Нарди; поле неподвижности раскололось.

Потом в воздухе почувствовалось шевеление, и он словно бы раздался, а Диана чуть не упала, потому что напряжение в суставах вдруг исчезло.

– Боже, – сказала Нарди, раскачиваясь всем телом и переступая ногами по выглаженному ветром песку; ее голос пробежал по всему доступному ей диапазону, – что это была за чертовщина?

Диана вздохнула.

– Противодействие. Давай-ка полезем в воду.

Они повернулись к заметно расширившейся полосе песка, отделявшей их от голубой воды, и застыли на месте.

Воздух над песком больше не был хрустально чистым.

Толпа полупрозрачных фигур и высоких сооружений, похожих на нефтяные вышки, колебалась, как знойное марево на шоссе, над песком между ними и водой.

Диана всмотрелась в туманные формы, пытаясь распознать их при солнечном свете, и пришла к неопровержимому заключению, что это не живые фигуры, а почти прозрачные движущиеся статуи, возможно, расположенные не на разных расстояниях, но созданные в разных масштабах. Напрягая глаза, она сфокусировала зрение на них и увидела, что часть фигур облачены в арабские плащи и головные уборы, некоторые были в римских тогах, кто-то в одеяниях ковбоев или золотоискателей. Имелась там и гигантская обезьяна, хотя в ее движениях было ничуть не больше жизнеподобия, чем у других.