Последняя глушь - [16]

Вскоре Уджурак заметил черную тень на далеком горизонте. Она была похожа на грозовую тучу, севшую на землю. Время от времени тень прорезали вспышки света, и тогда из мрака выступало какое-то сооружение, которое Уджураку никак не удавалось рассмотреть.

— Плохое место! — прокричал вожак стаи, поворачивая прочь от странной конструкции. — Нет еды. Горькая вода!

— Плохое… горькая… — прокатилось по рядам гусей.

— Шумные звери! Землеброды! Не приближаться! — приказал вожак.

— Не приближаться…

Уджурак не понимал, о чем толкуют гуси, но их слова пробудили в нем ощущение смертельной угрозы. Он вспомнил, что когда впервые ступил лапой на эту землю — ступил лапой? Или все-таки взмахнул крылом? — то сразу почувствовал какое-то беспокойство. Он уже тогда понял, это не то место, в котором должно закончиться их долгое путешествие. Теперь ему хотелось поскорее улететь отсюда на своих сильных крыльях, чтобы оставить за спиной зловещую тень и навсегда выбросить ее из памяти.

Вскоре Уджурак вместе со всей стаей опустился на гальку возле кромки воды. Вдоль линии прибоя лежали водоросли, и у Уджурака даже перья зашевелились от радости при виде этих аппетитных зеленых и бурых растений. Только сейчас он понял, насколько проголодался за время полета! Шлепая лапами по мокрой траве, он протиснулся сквозь толпу гусей и принялся за еду.

Проглотив первые восхитительные стебли, он вдруг подумал, что и здесь его может подстерегать опасность. Уджурак вскинул голову и огляделся, настороженно высматривая, нет ли где врагов. Но кругом не было ни волков, ни лис, ни медведей. И землебродов тоже нигде не было видно. Стая была в безопасности.

Уджурак снова опустил голову и погрузил клюв в водоросли. Он набивал себе живот и с радостью чувствовал, как разжимаются острые когти голода. Оторвав большой комок водорослей, Уджурак вытянул шею, чтобы проглотить еду, и вдруг почувствовал внутри нее что-то твердое. Он закряхтел, пытаясь отрыгнуть комок, но острая боль ударила его в горло откуда-то изнутри.

Опустив голову, Уджурак снова закашлялся, и вдруг заметил длинную тонкую нить, тянущуюся у него из клюва. Нить была настолько тонкой и прозрачной, что он не заметил ее в водорослях. Его горло судорожно сжалось, и Уджурак задергал головой, пытаясь избавиться от нитки. Кровь брызнула из клюва, раздирающая боль стала невыносимой.

— По…могите! — прохрипел он. — Я… не могу… дышать…

Стоявшие кругом гуси с опаской и подозрением покосились на него, а когда поняли, что он в беде, поспешно отошли прочь. Уджурак поднял лапу, чтобы вырвать проклятую нитку, но перепончатые пальцы лишь беспомощно скользнули по ней, и он повалился на бок, судорожно хлопая крыльями.

Набежавшая волна накрыла его с головой, приподняла, покачала, а затем отошла назад, забросав Уджурака водорослями. Мир начал стремительно чернеть, грозовые тучи сомкнулись над Уджураком…

«Превратись! — приказал тихий внутренний голос. — Немедленно превратись. Иначе погибнешь».

Уджурак не понимал, чего хочет от него назойливый голос, но послушно вытянул лапы, и вскоре белые перья стали исчезать под напором бурой шерсти. Но силы оставили его раньше, чем завершилось превращение. Последний приступ надсадного кашля сотряс тело Уджурака, его голова упала на песок, и он остался неподвижно лежать на берегу, омываемый волнами. Морская пена смешалась с кровью.

ГЛАВА IX КАЛЛИК

Каллик неслась через долину, боясь упустить из виду гусиную стаю. Птицы были уже очень далеко. Токло несся рядом с ней, а Луса семенила позади. Токло уже давно перестал звать Уджурака, и Каллик догадалась, что он бережет силы для бега.

Прибрежная галька и выброшенная на берег грязь больно кололи лапы Каллик, но она продолжала бежать зигзагами, то и дело меняя направление вслед за летевшей у нее над головой стаей. Грудь медведицы болела от быстрого бега, и она жадно хватала пастью воздух.

Что если они потеряют гусей из виду? Сможет ли Уджурак найти путь обратно?

Гуси перелетели через видневшиеся впереди холмы и понеслись к морю. Некоторое время они летели вдоль берега, а потом, к огромному облегчению Каллик, опустились на длинную полосу травы, зеленевшую в пене прибоя.

«Спасибо, Силалюк!»

Токло и Каллик резко остановились. Вскоре их догнала запыхавшаяся Луса.

— Что будем делать дальше? — пропыхтела она, жадно хватая ртом воздух. — Если мы подбежим к ним, то только спугнем, и они улетят.

— Без тебя знаю, — проворчал Токло. — Нужно придумать, как к ним подобраться. Если Уджурак нас услышит, то, может, вспомнит, что он медведь, а не гусь!

Его глаза сердито сверкнули, и Каллик невольно поежилась. Она побаивалась Токло, когда тот сердился, хотя прекрасно понимала, что молодой гризли бушует только потому, что очень волнуется за Уджурака.

— Может, мы зря переполошились? — робко сказала она. — Уджурак и раньше убегал, но всегда возвращался.

— Вот именно, — закивала Луса. — Он был чайкой, орлом… Помнишь, Токло, как он был оленем, и за нами погнались волки? Это было еще до того, как мы встретили тебя, — пояснила она Каллик.

— Да уж, — раздраженно фыркнул Токло. — Тогда он заставил нас целую вечность ждать своего возвращения!