Последний в семье - [5]
Мордхе вышел ему навстречу с охапкой дров в руках.
— Погляди-ка! Здравствуй, Борех! Как поживаешь? Как тетя? Заходи.
Борех медленно вошел, ему совсем не хотелось встречаться с Соркой. Эта дикарка ничего не стесняется. И что ей еще придет в голову натворить на глазах у дяди?
— Заходи, котик! Вырос, чтоб не сглазить, стал юношей! Ну, как там тетя? Ты, конечно, голодный? — выпалила разом старая Брайна.
— Нет… — ответил Борех и покраснел.
— Ну о чем он говорит! Брайна, приготовь ему что-нибудь поесть! — улыбнулся Мордхе и повернулся к Бореху: — Что скажешь, Борех, сегодня же Лаг ба-Омер, нужно есть блинчики. Нет муки, нет и Торы, вот! Сейчас пришлю тебе Сорку, она очень обрадуется. — И Мордхе вышел из дому.
Старая Брайна вынесла на белом подносе миску с блинчиками, хлеб, масло и сыр.
— Умойся и ешь!
Борех вымыл руки, произнес благословение на хлеб. Старуха вытерла руки о стену и сказала: «Амен!»
На веранде послышался громкий стук, дверь открылась.
— Это Сорка, — сказала довольная Брайна.
Разгоряченная Сорка вбежала в комнату: на бледных щеках полыхал румянец. Быстро отдышавшись, она воскликнула:
— Ай хорошо, что ты пришел, Борех! Я так бежала, аж сердце зашлось! — Сорка взяла Бореха за руку и положила ее себе на грудь: — Посмотри!
Брайна заметила растерянность Бореха.
— Дай ему поесть, дикая ты козочка!
— Знаешь, где я была? У цыган. У нас за лесом живут цыгане. Там есть старая цыганка. Она меня так любит! Говорит, что я выгляжу как принцесса! — Сорка громко рассмеялась.
— Сорка, — сказала Брайна, — не ходи к цыганам! Они тебя приворожат!
— Все цыгане — колдуны! — пробормотал Борех над миской.
— Знаете что? — Сорка поглядела на обоих и засмеялась. — Цыгане не купаются голыми, стыдятся нас, белых. Они купаются в рубахах, честное слово!
— Что значит «стыдятся»? — спросила Брайна.
— Потому что тело у них чернее лица. Такое черное, словно сажей измазано!
— Все-то ты знаешь! — улыбнулась Брайна.
— Конечно, знаю! Мы сегодня купались, я и Марьяна, вместе с цыганками. Ко мне подошла старая цыганка, погладила по голове и поцеловала в плечо. Видела бы ты, как раскричалась Марьяна: «Святая Мария, она тебя заколдовала! Там, куда она тебя поцеловала, у тебя теперь будет огромная язва, размером с яйцо».
— А что цыганка? — спросил Борех с любопытством.
— Цыганка? Она все крестилась: «Иди уже, иди! Ты человек! Что ты все выдумываешь? — плакала цыганка. — Господь убережет! Он свидетель, что я ничего ей не сделала! Я не могла наглядеться на нее своими старыми глазами! Она так красива в воде! Как прекрасная роза! Вот я и поцеловала ее».
— А Марьяна молчала? — спросила Брайна.
— Марьяна взяла платочек с… с… Я стесняюсь перед Бо-рехом, — сказала кокетливо Сорка, помешкала, словно в нерешительности, схватила Брайну, шепнула ей что-то на ухо и согнулась от смеха.
Брайна покачала головой:
— Ну какая же ты безголовая! Уж я расскажу сегодня отцу! Где это видано, чтобы еврейские девушки купались с цыганками! А что, если у тебя и впрямь будет язва?
Сорка обняла старую Брайну за шею и принялась целовать:
— Расскажешь отцу, Брайна? Не надо! Не говори!
— Ну что за глупость! Ты уже большая девочка! Скоро невеста!
Сорка опустила глаза и рассмеялась.
— Ну, теперь пойди погуляй с Борехом. — Брайна обняла Сорку и пригладила ей волосы. — Только долго не задерживайся, а главное, веди себя потише, слышишь?
Борех с Соркой шли по узкой тропинке, ведущей в лес.
— И где живут цыгане? — спросил Борех.
— За лесом в палатках.
— А если дождь?
— Дождь? Тогда они накрывают палатки парусиной. Знаешь, как здорово сидеть в палатке в дождь! Они ставят посредине огромный железный котел с горящими углями, закрывают палатку, застилают пол подушками, ложатся на живот и играют, поют… А дождь стучит по палатке, стучит!
— А ты их не боишься? Ты разве не знаешь, что они превращают наших в цыган? Крадут маленьких детей, обрезают им волосы, берут у старых цыган пару седых волос, смешивают со смолой, что-то произносят три раза, и ребенок становится цыганенком. Они настоящие колдуны!
— Я их не боюсь, — ответила Сорка. — Миколай, наш мельник, тоже настоящий колдун. Захочет, может созвать к себе всех полевых мышей, а я хожу к нему каждый день на ветряк.
— Ты сама видела? — спросил Борех.
— Конечно, видела! Он еще и другие чудеса вытворял!
— Какие?
— Миколай однажды влюбился в нееврейку. Та не обращала на него внимания. Тогда Миколай поймал белую кошку с черным хвостом, убил ее, положил в горшок и тщательно облепил его глиной. Потом разложил костер посреди поля и варил кошку три дня и три ночи. Все это время Миколай стоял в поле и произносил заговоры. Вечером четвертого дня Миколай пошел к девушке и обмазал варевом ворота и ставни дома, в котором она жила. В ту же ночь девушка пришла к Миколаю на мельницу.
Борех так увлекся историей, что не заметил, как они поднялись на высокий холм. Снизу тянулись широкие зеленые луга, поросшие белыми и голубыми цветами. Посреди луга скакала привязанная лошадь. Рядом бегал жеребенок. Он останавливался, гордо запрокидывал голову, взмахивал коротким хвостом, бил задними копытами, ржал, поднимал в воздух то передние, то задние ноги и носился по лугу.
Роман «1863» — вторая часть неоконченной трилогии «В польских лесах», повествующей о событиях польского восстания 1863 г. Главный герой романа Мордхе Алтер увлекается революционными идеями. Он встречается с идеологом анархизма Бакуниным, сторонником еврейской эмансипации Моше Гессом, будущим диктатором Польши Марианом Лангевичем. Исполненный романтических надежд и мессианских ожиданий, Мордхе принимает участие в военных действиях 1863 г. и становится свидетелем поражения повстанцев.
События, описываемые в романе «В польских лесах», разворачиваются в первой половине и в середине XIX века, накануне Польского восстания 1863 года. В нем нашли свое отражение противоречивые и даже разнонаправленные тенденции развития еврейской идеологии этого периода, во многом определившего будущий облик еврейского народа, — хасидизм, просветительство и ассимиляторство. Дилогия «В польских лесах» и «1863» считается одной из вершин творчества Иосифа Опатошу.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.