Последний шаг - [8]

Полки шифоньера были пусты. Лучиан подошел к открытому окну — занавеска отдернута в сторону, в хорошо ухоженном садике, под цветущей айвой, стоял столик и несколько стульев. «Приятно посидеть здесь, в тени», — подумал Лучиан, ни на минуту не забывая о Тибериу Пантази. Он повернулся к хозяйке и спросил:

— Вы уверены, что постоянное местожительство вашего жильца было в Рошиори-де-Веде?

— Вот тебе на! — неожиданно для Лучиана возмутилась женщина. — Вы что думаете, мы с законом в прятки играем? Если вы из госбезопасности, можете проверить… Всякий раз, когда он останавливался у нас, мы его временно прописывали в милиции. Так что с этим у нас все в порядке.

— А на этот раз вы его прописали?

— А как же иначе? Ведь он нам сказал, что поживет больше месяца… Наше отделение милиции четырнадцатое… Можете проверить… Уже пятая неделя пошла, как он приехал…

— Вы его давно знаете?

— Да уж лет шесть. Как-то вечером в Кэлимэнешти он заговорил с нами. Мы привязались к нему, он к нам. Мы одни, и он без семьи. Так и сдружились.

— Как он проводил время? — спросил женщину Фрунзэ.

— Ну, как проводил? — На ее лице отразилась глубокая досада: она жалела, что открыла им калитку, теперь вот навязались на ее голову. — Иногда выходил погулять… в кино… То пишет что-нибудь, — нехотя отвечала женщина.

— Он писал?! — не удержался Лучиан.

— А что тут удивительного? — опять возмутилась хозяйка, будто офицер утверждал, что Пантази, он же Датку, был неграмотным. — Видите стол посередине? Он подвигал его к окну и принимался писать.

Лучиан вспомнил об обещанных записках, и чувство, что бывший резидент подшутил над ним, усилилось.

— Говорил, что хочет стать писателем… Мой муж подтрунивал над ним. «Что будет, — говорил он, — если все пенсионеры примутся книги писать?»

— Ничего хорошего, — бросил Фрунзэ. — А кто-нибудь приходил к нему?

— Я ведь вам сказала уже: никто к нему не заходил.

— И даже писем он не получал?

— Говорю же: никого у него не было, — рассердилась хозяйка. — Что, разве я по-турецки говорю?!

— А вчерашние посетители? — мягко возразил Лучиан.

— Э, это были очень важные господа! — воскликнула хозяйка, словно визит вчерашних гостей чем-то польстил ей. — Прилично одетые, на роскошной машине… А больше за все шесть лет, что он жил у нас, никто его не навещал.

Лучиан огляделся и, тронув Фрунзэ за локоть, направился к выходу. Во дворе Мишу яростно залаял на них, но теперь хозяйка не стала его успокаивать.

— Когда мы можем застать вашего мужа? — уже у калитки спросил Лучиан.

— После обеда, после пяти.

Лучиан поблагодарил, а женщина облегченно вздохнула: наконец-то избавилась от гостей и можно снова вернуться к корыту с бельем.

Шофер Василиу в ожидании офицеров разговаривал о пареньком лет четырнадцати. Он оставил своего собеседника и уселся за руль, а Лучиан и Фрунзэ разместились на заднем сиденье.

— Куда? — спросил шофер, поглядывая в зеркало.

Фрунзэ повернулся к Лучиану, сидевшему с отрешенным видом, и предположил:

— Мне кажется, что мы думаем об одном и том же.

— Ну, говори!

— Четырнадцатое отделение…

— Точно! Прежде чем вернуться в управление с такими «приятными» вестями, надо заехать туда.

Шофер, включая зажигание, только переспросил:

— В четырнадцатое?

— Знаешь где?

Василиу утвердительно кивнул, развернул машину и, поскольку офицеры молчали, начал с воодушевлением рассказывать:

— Видели того паренька? Умный парень! Знает все машины, их технические данные. Спрашиваю его: кем ты хочешь стать, если выучил все это наизусть? Что, вы думаете, он мне ответил?

Фрунзэ попытался отгадать:

— Конструктором автомобилей!

— Нет, не угадали, — рассмеялся Василиу. — Регулировщиком. Впрочем, он мне рассказал, что вчера как раз у этого дома останавливался какой-то «опель».

Лучиан сразу насторожился — Василиу заметил это в зеркале и продолжал с еще большим воодушевлением:

— «Опель» последней модели с дипломатическим номером. Из машины вышли двое мужчин и вошли во двор. Пробыли они там недолго.

— Неплохо, — оценил информацию шофера Фрунзэ, бросив взгляд на Лучиана. — А еще какие-нибудь подробности он тебе сообщил?

— А как же! — обрадовался Василиу, почувствовав, что может быть полезен не только как шофер. — Он запомнил цвет и номер машины, ведь парень готовится стать регулировщиком. Говорит: «Регулировщик должен тренировать память». Значит, «опель» темно-голубого цвета, а номер… — Василиу назвал номер, и Фрунзэ записал его себе в блокнот.

— Вея эта история с машиной кажется подстроенной. «Опель» с дипломатическим номером на этой окраинной улице? — высказал свои сомнения Лучиан.

— Вы что, не верите пареньку? — возмутился Василиу, будто его лично оскорбили.

Лучиану понравилась реакция шофера, и он улыбнулся:

— Дело не в пареньке…

— Тогда я молчу, — заключил Василиу и до отделения милиции не проронил ни слова.

— Думаю, нам нет необходимости идти в отделение вдвоем. Лучше я один наведаюсь, — предложил Фрунзэ, когда машина остановилась напротив здания милиции.

Лучиан согласился и проводил Фрунзэ взглядом, пока тот не скрылся за дверью. «Что за бред! — думал он, оставшись наедине со своими мыслями, и отчетливо представил Тибериу Пантази, бутылку каберне на столе… — Какого черта меня дернуло откликнуться на его приглашение и выйти из дому! — не переставал он ругать себя, и чувство вины, прежде неосознанное, овладело всем его существом. — Я виновник всей этой несуразицы. А иначе как несуразицей это и не назовешь… Мне назначают свидание на улице Пахаря. Приезжаем — и что мы узнаем? Что это не постоянное место жительства Пантази. Что у него и имя другое. Что он распрощался со своими хозяевами. И все из-за двух типов, приезжавших на машине с дипломатическим номером? Нет-нет, эта история похожа на издевательство, розыгрыш, месть! Какое посольство стало бы афишировать свои связи с постояльцем четы Монолиу?» Он извлек из кармана пакетик с мятными леденцами и в ярости бросил один в рот. Василиу, ухмыляясь, наблюдал за ним в зеркало. «Из всего этого бреда, — продолжал размышлять Лучиан, перекатывая во рту леденец, — только одно как-то связано с содержанием вчерашней беседы с Пантази. Записки! Предмет сделки. Он, значит, писал… Но откуда нам знать, что он вспоминал о своей шпионской деятельности, а не о чем-то другом? А может, он роман писал? Почему бы и нет? Бред и есть бред. Он решил поиздеваться надо мной. Над нами… Но с какой целью?»