Последний барьер - [82]

— А если выиграю я, вам придется в свою голову насыпать мои шарики. Договорились? Но вы сперва подумайте! Трудно будет освоить мое прогрессивно-эластичное мировоззрение.

— По рукам!

— Ну вы даете! Мне-то терять нечего, а вот вам — есть. — Трудынь пожимает протянутую руку воспитателя. — Вот разнять только некому.

— Надеюсь, мы с тобой джентльмены.

— А то!.. Но ведь с моими взглядами вам сразу придется подавать в отставку. С такой пустой башкой высокую миссию воспитателя не выполнишь.

— Ты говоришь так, словно пять дней уже прошли, а Зумента нет и в помине. Засекай время! — Киршкалн показывает на часы. — Запомнишь? А теперь уматывай!

* * *

— Где мы сейчас? — Бамбан первым произносит вслух вопрос, который мучит всех.

— В лесу под елкой, — говорит Зумент.

— А если без шуток? — Струга поворачивает к вожаку свою широкую физиономию и сверлит его узкими глазками.

— Тебе что, надо с точностью до одного метра? — говорит Зумент уже помягче. — Я думаю, где-то здесь, — и он достает неумело нарисованный на тетрадном листе план и тычет пальцем неподалеку от кружка, обозначающего колонию.

— Хм-м, — мычит Струга. — Сколько это выходит километров?

— Километров пятьдесят.

— Ну да?!

— А что? Мы же шли часов десять. За час можно пройти самое малое пять километров.

— По этим-то болотам да еще с хромым? — Струга с презрением глядит на Бамбана. — И разве мы все время шли по прямой?

— По дороге нельзя. Разве что ночью.

— А где дорога?

— Там! — Зумент неопределенно кивает через плечо. — Город мы наверняка давно оставили позади, — продолжает он уверенней. — Теперь надо жать дальше, и вот тут мы выйдем к железной дороге. Рядом проходит шоссе. А там как хочешь — хоть на поезде, хоть на машине. Уломаем какого-нибудь шофера. Лучше, конечно, поездом. Через пару дней были бы у турецкой границы.

— Но ведь за городом есть река. Где ты видел эту реку? Вокруг города должны быть поля и хутора, а мы все в лесу тыркаемся, — спокойно говорит Струга, глядя исподлобья на Зумента. — Я когда-то тут шлялся.

— Река должна быть рядом, — Зумент снова изучает свою «карту».

— Если река, то и город тут же. Значит, мы отошли не на пятьдесят, а дай бог километров на пять, от силы — на семь. А картой своей ты лучше подотрись. — Он отворачивается и сплевывает мимо носа Бамбана на еловый корень.

— Пожрать бы, в брюхе урчит.

Каждый вытаскивает из-за пазухи свой сверток и разворачивает намокший хлеб, консервы, колбасу.

— Холодина, — ежится Цукер. Его посиневшие губы дрожат. — Костер надо развести.

— А если дым заметят? — возражает Зумент.

— Совсем маленький костеришко. Не заметят!

Сухим оказывается всего лишь один коробок спичек.

Ребята наломали сухих еловых веточек, и вскоре во мху начинает дымить чахлый огонек. Усевшись вокруг, беглецы держат над ним окоченевшие руки, но тепла мало.

Струга достает пачку сигарет и, чиркнув спичкой, прикуривает.

— Спички беречь надо, мог бы от уголька прикурить, — зло говорит Зумент.

— Ты меня не учи! — огрызается Струга. — Думай лучше, в какую сторону идти!

Бамбан с Дукером жадными глазами впились в сигарету Струги. Им тоже охота закурить, да нечего. Зумент находит у себя смятую сигарету и закуривает, выдернув из костра тлеющий сучок.

— Надо бы у кого-нибудь узнать, где мы есть, — рассуждает вслух Бамбан.

— Конечно! Чтобы мусорам свистнули, — с презрением смотрит на Бамбана Зумент.

Под раскидистыми ветвями ели немного посуше, но и здесь то и дело падают на макушку или за шиворот холодные капли. Как видно, дождь зарядил надолго.

Ребята сидят на корточках, не глядя друг на друга.

— Надо двигаться, — говорит наконец Зумент.

Но никто не реагирует. Все продолжают сидеть на корточках.

Бамбан, задрав штанину, осторожно потирает распухшую лодыжку. Сустав горячий, и стоит чуть посильней нажать, как ногу пронзает острая боль.

— Встали! — командует главарь и первым вылезает из-под дерева. Остальные нехотя следуют его примеру.

Бамбан морщится от каждого шага и ковыляет последним.

После отдыха нога разболелась еще сильней. Он идет, стараясь не задевать сочащиеся водой ветви, но как ни уворачивается, за воротник то и дело затекают холодные струйки, заставляя парня зябко ежиться.

Впереди завиднелись поля и хутора. Беглецы теперь вынуждены идти под прикрытием кустарника, и путь их намного удлинился. К вечеру, промокшие до последней нитки, они выходят к реке.

— Ну, видите! Я же сказал, что тут должна быть река. — Зумент изображает из себя великого следопыта. — Теперь только надо переправиться на другую сторону. Там нас навряд ли будут искать. Поплывем или поищем лодку?

Все уставились на черную воду и топкий, поросший аиром берег. Продрогшие и измученные, они не имеют ни малейшей охоты лезть в эту неприветливую реку и медленно плетутся вдоль берега.

Первым замечает лодку Зумент.

— Все идет как по маслу! — восклицает он, но Струга с сомнением глядит на воду.

— Что-то не похожа эта лужа на реку, — говорит он. — Течения никакого нет.

Тем не менее остальные уже пыхтят возле лодки, примкнутой цепью к глубоко забитому колу. Они пробуют раскачать кол, выдернуть массивную скобу, но безуспешно. Зумент ножом долбит нос лодки, пытаясь вырезать из доски забитый в нее рым.