Последние назидания - [8]

Шрифт
Интервал

Дворца культуры, торжественного здания с четырьмя белыми колоннами и гербом на фронтоне; по бокам от колонн всегда висели ярко размалеванные афиши, и позже я здесь смотрел кинофильм Чапаев – восемь раз. Если миновать школу, куда я позже пошел в первый класс, перейти железнодорожные пути, то окажешься в парке с каруселями, и у парка было какое-то имя, не могу вспомнить, какое именно, на облетевших аллеях стояли покрытые ледком лужи, и карусели уже не работали, замерли слоны в попонах и облупленные понурые пони.

Прямо через дорогу, напротив наших убогих двухэтажных

благоустроенных бараков, стояли два трехэтажных дома желтой штукатурки, построенные двумя буквами Г , таким образом, что между ними образовывался почти замкнутый “крепостной” двор. Здесь жила здешняя белая кость: работники райисполкома, инженеры авиационного завода, начальники из бабушкиного института, а партийные бонзы жили где-то отдельно, но об этом было не принято говорить. Позже выяснилось, что этот дом построили те же пленные немцы, но, быть может, не именно те, которым переводила бабушка; точно такие же добротные и теплые, с газовыми колонками и толстыми кирпичными стенами, немецкой постройки дома в Москве, в Перово, на Хорошевке, на Песчаных улицах, за Курчатовским , пережили советскую власть.

Ворота тогда были у всех дворов, но у нас были одни деревянные, на которых я имел обыкновение виснуть и качаться, едва бабушка зазевается, а здесь – двое ворот по обе стороны двора: железные и решетчатые. В нашем дворе росли тополя и был деревянный тротуар, проложенный через грязь к сараям, а здесь никакой грязи, никаких тополей и никаких сараев, а напротив, клумба посередине, а в центре клумбы – огромная облупленная гипсовая ваза с ручками, напоминавшая урну. Вокруг этой клумбы шла дорожка, огороженная низким штакетником. На нашем с бабушкой языке этот номенклатурный двор именовался тот .

Иногда мне удавалось побывать в том дворе. Дело в том, что там обитал бабушкин начальник, и бабушка иногда выполняла для него частным образом переводы из немецких журналов, которые не положено было выносить за институтские стены, но начальник выносил, давал бабушке, чем вовлекал ее в свой должностной проступок. Короче говоря, бабушка была, отнюдь того не желая, вовлечена в сговор, но

халтура есть халтура , как сказали бы нынче, а деньги были нужны.

Отдать переводы и получить деньги из рук в руки бабушка ходила в

тот двор и брала меня с собой. Тем более что в семье этого начальника помимо хлопотливой жены и тещи-еврейки был мальчик Миша двумя годами старше меня, а также большой и слюнявый рыжий с белым фартуком на груди боксер по имени, разумеется, Рекс.

По моему тогдашнему разумению, жило это начальственное семейство во дворце. Поскольку у них была, скажем, столовая, то есть место, где не спали, а только ели. Был сервант с саксонскими сервизами, тоже скорее всего трофейного происхождения, часы с боем, обитые полосатым шелком стулья с пружинами. Едва я попадал в это царство роскоши, как меня охватывало смутное чувство социальной неполноценности. Тем более удивляло, что бедно одетая, в затрапезе, моя бабушка не выказывала никаких признаков приниженности, а, напротив, уверенно что-то объясняла хозяину по поводу немецких составных существительных. Она хоть и была теперь нищей интеллигенткой, вдовой врага народа, но так и оставалась барыней.

Пока решались дела с главой семьи, его женщины уводили меня на кухню и угощали сладким чаем с сушками и конфетами му-му . Иногда в дни выплат, как я теперь понимаю, устраивалось и общее чаепитие в столовой, и хозяин рассказывал о своем военном прошлом, проведенном в тылу в инженерных войсках, но все больше о деревне, в которой он вырос. Если о чем-то из прошлого спрашивали бабушку, то она отвечала сдержанно и кратко, хотя я знал: ей было что рассказать, – подслушивал из-за ширмы их долгие вечерние разговоры с матерью.

Иногда обращались и ко мне. И вот раз, когда барчук Мишка принес из своей комнаты деревянный ярко-красный игрушечный грузовик – хвастаться, я, уязвленный, сказал неожиданно для самого себя:

– А я знаю, где раки зимуют.

Все замолчали.


Во, заливает, да что ты знаешь-то , сказал Мишка презрительно, на правах старшего и богатого. Хозяин посмотрел на меня строго и спросил:

– И где же?

– В туалете, – сказал я. Мишка картинно схватился за живот и захохотал, как смеются только очень избалованные дети, привыкшие быть в центре своей маленькой вселенной. И, поскольку тайна была выболтана, я добавил, ведь терять мне было уже нечего: – В дырках.

Мишка затих.

– То есть как это, Нина Александровна, понимать? – спросил хозяин бабушку, которая смотрела не меня очень внимательно.

– Он у нас фантазер, – сказала она, помолчав.

– Так вот, – сказал хозяин, – чтоб ты знал, раки зимуют в норах под берегом рек и прочих пресных проточных водоемов.

И я почел за лучшее не возражать.

Когда мы одевались в прихожей, теща хозяина, увидев мою цигейковую с пролысинами шубку, воскликнула:

– Какая прелесть! Нина Александровна, и где вы брали?

– На нашей барахолке, – ответила бабушка.


Еще от автора Николай Юрьевич Климонтович
Гадание о возможных путях

Многие из этих рассказов, написанные в те времена, когда об их издании нечего было и думать, автор читал по квартирам и мастерским, срывая аплодисменты литературных дам и мрачных коллег по подпольному письму. Эротическая смелость некоторых из этих текстов была совершенно в новинку. Рассказы и сегодня сохраняют первоначальную свежесть.


Дорога в Рим

Если бы этот роман был издан в приснопамятную советскую эпоху, то автору несомненно был бы обеспечен успех не меньший, чем у Эдуарда Лимонова с его знаменитым «Это я — Эдичка». Сегодня же эротичностью и даже порнографией уже никого не удивишь. Тем не менее, данное произведение легко выбивается из ряда остро-сексуальных историй, и виной тому блистательное художественное исполнение, которое возвышает и автора, и содержание над низменными реалиями нашего бытия.


Дюк Эллингтон Бридж

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Цветы дальних мест

Вокруг «Цветов дальних мест» возникло много шума ещё до их издания. Дело в том, что «Советский писатель», с кем у автора был заключён 25-ти процентный и уже полученный авансовый договор, испугался готовый роман печатать и потому предложил автору заведомо несуразные и невыполнимые доработки. Двадцатисемилетний автор с издевательским требованием не согласился и, придравшись к формальной ошибке, — пропущенному сроку одобрения, — затеял с издательством «Советский писатель» судебную тяжбу, — по тем временам неслыханная дерзость.


Спич

Канва повествования — переплетение судеб двух очень разных персонажей, олицетворяющих два полярных способа проживания жизни. По ходу повествования читатель поймет, что перед ним — роман-притча о вдохновении, обогащении и смерти.


Скверные истории Пети Камнева

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Всё, чего я не помню

Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.


Колючий мед

Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.


Неделя жизни

Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.


Белый цвет синего моря

Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.


Возвращение

Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.


Огненные зори

Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.