Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - [114]

Ют (настоящее имя Мартин Гловер) ушел с ощущением, что проблема Акселя состоит отчасти в перфекционизме. Психология заключается в том, что если ты что-то показываешь, то это могут осудить, поэтому тебе хочется оставаться там, где тебя судить не будут. А Моби описывал его как эмоционально сдержанного человека, который стал в оборонительную позицию, когда его спросили о вокале. Он ответил только, что в конце концов доберется и до этого. «Я бы не удивился, если бы альбом так и не вышел, потому что они уже так долго над ним работают».

Аксель дрифтовал в темнеющем океане внезапных мыслей, забытых идей, вспышек вдохновения и догадок, и даже когда стали образовываться почти готовые песни, он все равно велел инженерам студии записывать все, над чем музыканты работали дольше нескольких секунд. К концу каждой недели он получал как минимум пять компакт-дисков с разными версиями различных песен, и так пока не накопил целый каталог из более чем тысячи дисков и кассет, каждая из которых кропотливо упакована и промаркирована. «Он там целую библиотеку Конгресса собрал», — заметил один из инженеров.

«Холодная черная туча», о которой пел Аксель в «Knockin’ on Heaven’s Door», теперь, казалось, нависла над всей его жизнью. Каждый год, когда приближался день рождения Стефани Сеймур, он запирался и не выходил неделями. Многие песни, которые Роуз писал в это время, как он признался в «Rolling Stone», были о ней, и добавил, что надеется, ее сын Дилан однажды услышит их и узнает правду об их отношениях. Разрыв со Слэшем, который он воспринимал как развод, огорчал его не меньше. Когда Шеннон Хун умер от передозировки в отеле в Новом Орлеане, Аксель пережил очередное опустошение, так как считал себя своего рода наставником вокалиста Blind Melon.

Вскоре после этого Аксель узнал, что его мать Шерон заболела раком. Ей был всего 51 год, она была слишком молода, чтобы умирать, и, хотя Аксель все еще не простил ее за то, что та не защитила его в детстве от физического и психологического насилия, которому он подвергался со стороны отца и отчима, они с Эми и Стюартом все равно полетели в Индиану, чтобы побыть с матерью, которая в итоге умерла в мае 1996 года. Когда год спустя, будучи еще более совсем молодым — в 36 лет— от передозировки рецептурными обезболивающими умер Уэст Аркин, Аксель начал думать, что его преследует проклятие. Когда он не работал в студии, то сидел у себя за электрическими железными воротами в уединенном доме в Латиго Каньон, поздно вставал, упражнялся и работал за компьютером. Роуз утверждал, что ему нужно заниматься самообразованием, говоря о новых технологиях, которые меняют мир музыки. Тогда же он начал брать уроки игры на гитаре. Все, кто на него работал, по-прежнему должны были подписывать соглашения о неразглашении, которые вместе с фотографиями работников отправлялись Шерон Мейнард для психологической проверки на мотивы, сильные и слабые стороны и виды излучаемой энергии. Иногда требовались даже фотографии детей работников.

Словно подчеркивая разные крайности своей личности, на Хэллоуин Аксель проводил особые костюмированные вечеринки для друзей — в основном для персонала, адвокатов и других членов его узкого круга и их детей, — украшая дом фонарями-тыквами и искусственными паутинами. Там сооружали специальные лабиринты. Дейв Квакенбуш, вокалист панковской группы Vandals из Лос-Анджелеса, был гостем на вечеринке на Хэллоуин в 1999 году и вспоминает, что Аксель оделся в костюм динозавра. «Когда к нему подошли дети и спросили, изображает ли он динозаврика Барни, он ответил: «Не! Барни — пидор!» Потом осекся и поправился: «Ой, э… я хотел сказать, что Барни как девчонка».

«Так было каждый Хэллоуин и каждую Пасху, — рассказывает Голдстейн. — На Пасху он одевался кроликом! Все маленькие дети подходили и садились ему на колени. Он был как кукла! Пасху отмечали утром, около полудня. Вечеринки на Хэллоуин начинались в три-четыре часа дня, чтобы могли прийти маленькие дети, и продолжались до позднего вечера уже со взрослыми. На них приходило много народу, и там было невероятно… знаешь, каждый чувствовал себя желанным гостем, потому что Аксель всех приглашал. Всех адвокатов и помощников адвокатов, семьи бухгалтеров. Там собиралось 400–500 человек. И он каждый год привозил всякие развлекательные аттракционы для детей и дом с привидениями.

«А потом какой-то урод из «LA Times», который ходил на эти вечеринки на Хэллоуин лет семь, написал в газете, что они больше не популярны. Это же чушь собачья! И это ужасно… потому что Аксель обожал их устраивать, и это разбило ему сердце. Он перестал их проводить и по-настоящему расстроился, потому что ему нравилось устраивать такие праздники раз в год для всех, кто с ним работал.

Иногда настоящий друг пытался пробиться сквозь стены, которыми Аксель закрывался от мира. «Я переехал обратно в Лос-Анджелес и как-то раз, проезжая мимо, подумал: черт, остановлюсь у его дома, — рассказал мне Иззи. — Сволочь, живет на холмах в большом доме, заеду и посмотрю, чем он там занимается. Я поднимаюсь, а там ворота, камеры, стены и всякое прочее дерьмо. Звоню в звонок, кто-то выходит и проводит меня внутрь. Аксель там и громко кричит: «Эй, мужик! Рад тебя видеть!» Обнимает меня и показывает свой дом. Было здорово.