Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - [113]

Дафф рассказывает: «Мэтт никогда не был полноправным участником группы, но, когда Аксель заявил: «Я собираюсь его уволить», я возразил, что такое решение должен принимать не один человек, потому что мы группа, и он один не может выступить вместо большинства. Все это потому, что Мэтт указал Роузу, что он неправ. Он и был неправ, а Мэтт прав».

Но Акселя больше не волновало, что думает Дафф или кто-либо другой. «Я решил, что никогда не играл ради денег и не собираюсь начинать, — признался Дафф. — У меня есть дом и финансовая безопасность. Однако это был худший период в моей карьере в Guns. Мы с Акселем пошли ужинать, и я сказал ему: «Довольно. В этой группе диктатура, а я не хочу играть в таких условиях. Найди кого-нибудь другого».

13. 2000 намерений

Во второй половине 1990-х для Guns N’ Roses настал мрачный период. Слэш, Дафф и Иззи периодически продолжали работу в сольных проектах, обычно замаскированных под группы, как будто в попытке скрыться от неумолимого внимания. Стивен Адлер по-прежнему боролся с наркозависимостью и жил на быстро испаряющиеся средства бывшей знаменитости. Когда он обратился ко мне за помощью в написании мемуаров, мне не удалось найти ни одного заинтересованного в них издателя. К концу девяностых Мэтт Сорум принял предложение вернуться в The Cult, которые воссоединились спустя шесть лет скитаний в одиночку. Тем временем музыкальная сцена стремительно менялась, и на смену гранжу пришел ню-метал (сплав уличного рэпа и тяжелого рока), а за ним пришло зевающее поколение сети «Napster». Мэрилин Мэнсон возглавил движение шок-рокеров в Америке, а в Британии все внимание занимала местечковая битва за превосходство между Oasis и Blur.

Для У. Акселя Роуза все было по-прежнему: он один остался в группе, которую внешний мир уже не воспринимал всерьез и которая превратилась в очень несмешной кошмар для тех, кто с ней связан. Создавалось впечатление, что Аксель намеренно отправился в ссылку. Он не давал интервью, не фотографировался, нигде не появлялся, и ничто не рассеивало растущую убержденность в том, что он станет Говардом Хьюзом рока — блестящей, но туманной личностью, которой все стало просто невыносимо.

Даже когда он выходил в свет, его уже мало кто узнавал. Как и все рок-звезды восьмидесятых, которые по-прежнему надеялись успешно перейти в более гранжевое направление, Аксель коротко постригся и сменил богатые наряды в стиле Стрипа на потертые голубые джинсы и невзрачные рубашки. Еще он прибавил в весе. «У него была своя боль, — вспоминает Дуг Голдстейн о том времени. — Если не Стефани, то уход Слэша его просто опустошил. Потому что он любил Слэша до смерти».

По словам лос-анджелесского артиста Ваджинала Дэвиса, Аксель время от времени носил маскировку в стиле Майкла Джексона — фальшивые усы и простые куртки «Members Only». Даже когда он изредка ходил на концерты — всегда в компании своего верного телохранителя Эрла Гэббидона, — то специально оставался неузнанным. По словам Моби, если идешь по улице и мимо тебя пройдет Аксель, то ты даже не заметишь. Он выглядел как обычный порядочный парень.

Когда Роуз работал в студии с новой группой наемных музыкантов, то страдал все от того же недуга: не знал, куда идет, и стал нерешителен даже в том, в чем когда-то был абсолютно уверен, и знал, что находится на верном пути. Аксель стал неохотно записывать даже собственный вокал, а это верный признак кризиса уверенности и самооценки, который он тогда, по всей видимости, переживал. Одно дело быть лидером группы бунтарей, у каждого из которых четкие мысли о том, чем они хотят заниматься, и направлять их в единую музыкальную силу; совсем другое — быть единственным парнем в помещении, который, по идее, должен знать, какого черта вообще происходит, и пытаться создать новое, более смелое музыкальное явление, пока остальные просто ждут, когда им скажут, что делать.

Диззи Рид был единственным выжившим из секстета, который записывал альбом Use Your Illusion, и он единственный был кем-то большим, чем просто сессионным музыкантом, которому выпала большая честь. От Пола Хьюджа не было никакого толку. Его взяли в качестве буфера между Акселем, Слэшем и остальной группой, а теперь они ушли, и роль Хьюджа была неясна. Акселю нравилось вовлекать Пола в творчество, но тот служил лишь ниточкой в сложном переплетении идей — авторство песни, которая впоследствии даст название всему альбому, «Chinese Democracy», принадлежит семерым участникам, в том числе и Хьюджу. Но это не было похоже на работу со Слэшем и Даффом, а особенно с Иззи, который сам писал целые треки.

В новой группе теперь играл бывший гитарист «Nine Inch Nails» Робин Финк — изначально его рекомендовал Мэтт, который утверждал, что Финк подготовит Слэшу плодородную почву, и тогда его можно будет позвать обратно. Но на это Аксель ответил: «Нет, он станет Слэшу отличной заменой». Еще появился басист Томми Стинсон из группы пионеров альт-рока The Replacements и бывший барабанщик Vandals Джош Фриз («Брюс Ли ударных»).

Сначала Аксель пригласил Майка Клинка прийти посмотреть, добавит ли он их работе веса. Но, как показалось Акселю, Клинк ничего не понял. Вокалист не хотел выпускать очередной типичный альбом Guns N’ Roses. Он хотел создать нечто, что приведет их всех в будущее. А в двери этой студии входили Моби, восходящая звезда техно, Ют, бывший басист группы Killing Joke, а затем, в апреле 1998 года, бывший продюсер Мерилина Мэнсона и Nine Inch Nails Шон Биван.