Последнее желание - [15]
Только теперь она поняла, что ее снедает голод совершенно другого рода. Под «ложечкой» сосало от нестерпимого желания мстить и пакостить.
Проходя мимо маленького базарчика, она увидела лоток с яблоками, подхватила одно и демонстративно откусила. Продавщица поняла, что девушка не собирается платить и пригрозила, что позовет милицию. Лера преспокойно дожевала яблоко, брызгая соком и глядя на нее в упор. Женщина оказалась настолько шокирована ее поведением, что только растеряно отвернулась, не вполне убедительно возмущаясь, и слишком сосредоточенно принялась копошиться в ящиках с овощами.
— Я так и думала, — с презрением бросила Валерия, взяв еще одно яблоко.
То же самое она проделала, подойдя к столу, на котором горками возвышались семечки. Зачерпнула несколько больших пригоршней и, не отрывая взгляда от изумленного продавца, наполнила ими свои карманы. Он даже словом не обмолвился.
Ничего не изменилось и тогда, когда она вырвала из рук какого-то толстяка стакан с газировкой, который он только-только взял из автомата. Она сделала глоток и с отвращением сплюнула:
— Это что еще за дрянь?
Она смотрела на него с откровенным вызовом, но он как будто окаменел и лишь недоуменно таращился. Лера с ненавистью разбила стакан об асфальт.
— Да здесь одни клоуны, я погляжу!
Она поняла причину столь сильного их потрясения, когда проходила мимо витрины кондитерского магазина и поймала свое отражение. Она тщательно пыталась разглядеть в стекле Валерию Черноус, королеву эпатажа. Но там была лишь хрупкая девочка с длинной косой, в синей болоньевой куртке нараспашку и школьной форме.
Ком подкатил к горлу. К этому невозможно привыкнуть. Просто никак! Она закрыла на миг глаза. А стоит ли к этому привыкать? Так или иначе, все это дурацкое недоразумение, дурной сон! Вот увидишь, Лера, вот увидишь…
Она открыла глаза и снова взглянула на юное невинное создание. Что, интересно, думали продавцы? Что она сбежала из интерната? Голодная и злая девочка-подросток? Ей все равно, что на нее накричат или позовут милицию? Да кто ж из нормальных людей станет звать милицию при виде голодного ребенка?!!
Но невинное круглолицее отражение коварно улыбнулось ей. Взгляд остановился на множестве интересных лакомств, красиво разложенных на витрине. Девочка облизнулась.
Какие они были на вкус — совдеповские сладости? Хоть убей — не вспомнить!
Лера вошла в магазинчик, в котором было довольно многолюдно. Люди покупали торты, пирожные, конфеты и другое кондитерское изобилие большими коробками. Запах кремов, шоколада, миндали, свежей выпечки и ванили вводил в состояние транса. Обычно Лера крайне редко позволяла себе пиршество из сладких калорий, но чего ей бояться сейчас — крохотульке весом в сорок килограмм?
Тут не все было так просто, как на улице у лотков. Но от того лишь забавнее.
За высоким прилавком стояли продавцы в белых фартушках, которых было не просто обмануть и которые паковали сладости тому, кто уже расплатился. Только Лера и не думала отказываться от идеи распробовать лакомства прошлого.
В голову ей вдруг пришла совершенно гениальная мысль. Она приблизилась к мужчине у края очереди и опустив глаза, изобразив смущенность и печаль настолько, насколько сумела, потрогала его за локоть и тихим, совсем робким голосом произнесла:
— Я воспитанница интерната, сегодня у меня день рождения. Мои родители должны были встретить меня здесь и купить сладостей. Но…
Она театрально прикусила губу.
— Но они не пришли… А мне так мечталось, что я попробую нежного эклера с заварным кремом…
Мужчина уставился на нее с совершенно тупым выражением, брови его поползли на лоб:
— Девочка, как не стыдно попрошайничать? Иди назад в интернат!
— Неужели вы совсем обеднеете, если купите ребенку немного эклера? — Лера даже возмутилась.
Он нагнулся к ней, стремясь говорить потише, потому что люди в магазине все как один повернулись к девочке, и он явно не горел желанием привлекать к себе внимание. На лице отобразилась ханжеская строгость, но только он открыл рот, бабуля, что стояла впереди него, взволнованно спросила:
— Ты хочешь эклера, деточка? Сколько, милая? — и полезла трясущимися руками в свой старенький кошелек.
Не успела Лера что-либо ответить, как к ней обратилась еще одна женщина, явно жена военного, определила она по ее негнущейся прямой спине, строгому, но элегантному костюму из шикарного твида, высоко поднятой голове и по лицу, преисполненному высочайшего достоинства. Никаких эмоций, когда она сказала:
— Давай я тоже что-то куплю, выбирай.
— А эти чудные «каштаны» ты пробовала? — отозвался кто-то из дальнего угла магазина.
— А трубочки? Может, хочешь козинак, рахат лукума или пряников в глазури?
Лера только удивленно кивала, чувствуя, как во рту образуется слюна.
Продавщица, которая сначала намеревалась завернуть ее пирожные в бумажный пакетик, все же передумала и взяла небольшую коробку. Все взгляды добрых людей в магазине были обращены на нее, на то, как аккуратно она складывает сладости для бедной девочки. Негоже было оплошать под этим пристальным надзором, и, поколебавшись самую малость, продавщица добавила в коробочку еще и несколько конфет от себя. Вторая продавщица сыпнула ирисок.
В провинциальном городке уже давно царит спокойствие и тишина. Его жители мирно существуют, не зная страха и забот. Но убийство молодой актрисы переворачивает жизнь местной журналистки Анны Гром с ног на голову. Она и не догадывается, насколько тесно это убийство связано с ней самой. Два года назад с Анной случилось несчастье, хуже которого она уже не сумела бы себе вообразить... Но старые тайны, как и старые раны, еще долго могут причинять человеку боль. Ей кажется, что жизнь течет своим чередом.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.