Последнее желание - [13]

Шрифт
Интервал

— Я дважды повторять не буду. Потом пеняй сама на себя!


Нееееееет!!!!!!!!……


Она молниеносно вскочила, будто намеревалась свернуть себе шею в этом прыжке.

Не удержалась от безумной усмешки. А что, если бы она и вправду налетела лбом на какой-нибудь косяк потверже? Что бы ей на это ответило то самое «нечто», что забросило ее в этот бредовый сон? Где бы она очутилась в следующий момент? Сколько Лера не представляла в своем ярком воображении коварные и зрелищные картины побега из эфемерной действительности, но что-то беспристрастно подсказывало, что она бы снова и снова возвращалась сюда, в эту убогую комнатку, в квартиру родителей, в 1987 год. Как в каком-нибудь «Дне сурка»!

Она горько и беззвучно засмеялась, падая назад на кровать.

Нет, это не «День сурка», это как в фильме с ДиКаприо, где ты нихрена понятия не имеешь, как глубоко ты спишь, и вообще, что происходит вокруг, но все кажется до забавного реальным!

Валерия схватилась руками за лицо, с такой силой жмуря глаза, что стало больно. Или Частилище! Какая-то искаженная реальность, о которой люди даже не догадываются.

Но ведь это должно же как-то прекратиться! О, боги, должно же быть этому объяснение?!!

Лера открыла глаза, оглядела сначала комнату, потом свои руки и ноги. Снова криво усмехнулась. Если она причинит вред своему телу, она непременно это почувствует, с чем и будет жить дальше, в этой реальности, минувшей 25 лет назад! Это более, чем понятно.

Но КАК такое возможно? Даже, если допустить, что кто-то придумал машину времени — она с ним не знакома! Она не просила забрасывать себя куда-то! И ведь она не в своем натуральном обличии, а в 15-тилетнем теле!

О, Господи, Лера, при чем тут машина времени?

Ты просто сошла с ума!

Помнишь, был какой-то триллер о том, как женщина думала, что она живет в обычном мире, а на самом деле оказалось, что она давно уже находится в псих больнице, под особым присмотром, и вся ее жизнь происходила только у нее в голове?

Но, постой, не удержалась она от контр-аргумента, а как же тот документальный фильм, помнишь, на одном из корпоративов, про киберпространства? Ученые в этом фильме утверждали, что существует множество схожих параллелей, и бывает так, что мы живем сразу в нескольких из них… И что временного пространства, в действительности, не существует. Что и прошлое, и настоящее, и будущее — находятся вместе.

Оооо!

Она снова вскочила. То пространство, в котором находишься лично ты, Валерия, называется «жопа»! И, возможно, тебе из него никогда не выбраться! Как тебе такая версия? А все потому, что нефиг было так бухать!

Она машинально начала собираться в школу. Разве был другой выбор? Если уж существуешь здесь и сейчас (единственное измерение времени и пространства, которые были ей понятны), то приходится хвататься за ту реальность, что единственно доступна, как за спасательный круг!

* * *

Школа. Она замедлила шаг, подходя к центральным воротам, куда группками направлялись дети и подростки с непривычным для Валерии видом.

Ах да, школьная форма! Ее передернуло. Синяя, черная или коричневая масса из грубой, несносимой шерсти! А этот кроваво-красный галстук «Алиса, миелофон у меня!» Жуткие колючие платья, черный фартук рабочего. Круглосуточно! Зимой холодно, весной — три шкуры слезет. И до чего антигигиенично!

Праздничный комплект — белые бантики, колготки и фартук. Просто вешайся! Воротнички а-ля гимназистка. Притом именно тут можно было «выпустить пар» — хендмейди крючком, добывай импортное кружево, вешай сахарную вату на плечи. Все равно останешься в робе — один из тысячи.

Она сейчас в восьмом. С восьмого носили костюм-тройку. Главное, не забудь, что длину юбки от колен все равно проверят линейкой. Боже, в это трудно поверить! «Изобилие» фасонов вообще радовало: плиссированная юбка, юбка со складками, с защипами и сборочками. Зашибись!

Для «мажоров» была своя форма, на вид почти ничем неотличимая, об этом мало кто знал, но Валерия помнила. Из импортного габардина — кажется, чешского. Ей такого «счастья» не отвалилось.

Что еще?

Вздыбленные челки, начесанные хвосты. Пергидроль и химическая завивка.

Модный кич для избранных: пластмассовая бижутерия, джинсы, брюки-бананы. Девочки-модницы в мини и макси. Юбки а-ля Шанель и широкие блузы с плечами, как у хоккеистов; главный атрибут (или как учили Леру в институте — центр композиции) — ремень на талии! Она задумалась об этом без интереса, в силу профессиональной привычки. Странно, но есть что-то схожее с ее 2012-м. Формы снова стали просторными. Ремни опять же, браслеты на все запястье. Насыщенные цвета, разновидность форм, нет принадлежности к одному силуэту. Спортивные сумки с длинной шлейкой через плечо, либо маленькие сумки-клатчи для дам. Хм… все так и ходит по кругу…

Только в 2012-м все кажется облагороженным, не смахивает на пародию. Парадокс, ибо пародией как раз и является. Ну а здесь, поглядеть, — коллекция неопытного дизайнера. И в придачу ко всему — бездарного.

Так всегда, если смотреть из другого времени, заключила про себя Лера. Все, что было раньше, выглядит до невозможного диким и смешным. К тому же она не в Париже на показе мод, а в небольшом советском городке.


Еще от автора Галина Ивановна Зарудная
Яд иллюзий

В провинциальном городке уже давно царит спокойствие и тишина. Его жители мирно существуют, не зная страха и забот.  Но убийство молодой актрисы переворачивает жизнь местной журналистки  Анны Гром с ног на голову.  Она и не догадывается, насколько тесно это убийство связано с ней самой. Два года назад с Анной случилось несчастье, хуже которого она уже не сумела бы себе вообразить...   Но старые тайны, как и старые раны, еще долго могут причинять человеку боль. Ей кажется, что  жизнь течет своим чередом.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.