Последнее желание - [16]

Шрифт
Интервал

Какое благородство! Какая святость! Казалось, даже запах в магазине стал слаще и ароматнее от сердечности этих граждан.

Лера с трудом сдерживала себя, чтобы не расхохотаться во весь голос, чувствуя, что почти уже не способна владеть своим лицом и вот-вот ее перекосит. Она низко пригнула голову, что больше походило на стыд и смущение, и с силой сжала губы, чтобы сквозь них не прорвалось ни звука.

Мужчина стоял с ошарашенным видом.

— Вы хотите, чтобы она одна все это съела и заболела? — спросил он в конце концов. На него мгновенно зашикали, стремясь пристыдить такую явную бесчувственность, так удачно подчеркивающую при этом их собственную щедрость.

— А она не одна это съест, верно, деточка? Она поделится. В интернате всегда есть с кем поделиться. А вы, сразу видно, что детей не имеете!

— При чем тут это? — Лицо мужчины налилось кровью. — Я бы ей вообще не верил, раз попрошайничает.

— Она не попрошайничает, — отрезала сердобольная бабуля, находясь на грани слез. — Что ей делать, умереть от стыда? У нее сегодня день рождения, а ее оставили без подарка! Просто возмутительно, когда родители такие безответственные.

— Лучше уж пусть честно попросит, чем украдет, — ровным голосом произнесла жена военного, прямо глядя перед собой, все с тем же каменным лицом, знающим любое дело.

— И то верно, — поддержал кто-то. — За честность, как говорится, можно все простить. И пусть эту честность в себе и развивает. А интернат, ты не волнуйся, это дело временное! — Ей подбадривающе подмигнули.

Лера поняла, что просто упадет сейчас на пол и забьется в истерике! Ну и кино!!! Развиваю честность! Как же иначе!

Она приняла из заботливых рук продавщицы полную коробку сладостей, не соизволив даже сказать «спасибо», — и юркнула в дверь. Пробежала несколько метров, завернула за угол соседнего здания, приникла с стене и разразилась безумным смехом.

Ну что за люди? Как же просто их облапошить! Ей богу, в своем стремлении помогать они становятся слепы! А я то! Вива сообразительности!

Валерия открыла коробку и с удовольствием принялась за лакомства. Ах, вкус детства! Вот он какой! Все такое сочное, просто тает на языке. Пожалуй, это единственный момент в гнилой реальности, который ее действительно порадовал, подарив истинное наслаждение.

В коробке оставалось еще много сладостей, когда она вдруг почувствовала прилив тошноты. Эклер уже не казался воздушным, а просто таки сочился чем-то жирным, тяжелым и липким. Взглянув на недоеденную трубочку в лоснящихся пальцах, Лера бросила ее к остальным лакомствам и быстро закрыла коробку. Что же ей делать? Подумав немного, она решила отправиться к заброшенному пустырю, на который набрела вчера. Почему нет? Все равно нужно занять себя чем-то, пока… Пока что?

Она не знала ответа. Но по-прежнему верила, что все это скоро закончится так же внезапно, как и началось.

— 5

Когда-то она любила спать на боку, поджав под себя ноги. Это называется «поза эмбриона». Люди, что спят в таком положении, отличаются особой ранимостью и нуждаются в постоянной опеке. Так это было или нет, но позже эта поза перестала казаться ей удобной. Валерия нуждалась в том, чтобы раскинуть пошире руки и ноги, резко перекатывалась с боку на бок, а если ей и удавалось уснуть спокойно, то лишь на животе. Эта поза «звезды» подтверждала собственный звездный статус, а склонность спрятать живот ближе к утру — привычку рисковать.

И все же сейчас она отметила сквозь сон, что лежит именно в позе «эмбриона».

Лера быстро вскочила и стала яростно тереть глаза кулаками, пока не услышала голос мамы:

— Ты уже проснулась? Не три глаза, а то покраснеют! Держи вот свою блузку, я сняла только что со шнурка. Нужно погладить, так что вставай…

Что-то легкое упало на колени и запахло стиральным порошком. Лера перестала тереть глаза, и когда мерцающие блесточки и красная рябь рассеялись, увидела белую хлопковую блузку у себя на коленях.

— Какой кошмар, — протянула обреченно, поднимая, чтобы рассмотреть получше. — Теперь я знаю, как выглядит ад для модельеров!

— Я тебя не слышу, — отозвалась мама с кухни. — Иди жуй — быстрее проснешься! Потом собирайся, да не зевай. Я уже выхожу, так что не оттягивай. Опоздаешь — пеняй на себя…

«Опоздаешь — пеняй на себя…» — с этой фразы начиналось каждое утро.

Активно уплетая свой завтрак на кухне, краем глаза Лера следила за тем, как быстро и методично мама собиралась на работу. Всегда одинаковые костюмы, одно и то же время на часах. Как будто она программа, а не человек. Не от этой ли жизни когда-то убегала Валерия — в мир красок и впечатлений? Это же просто с ума сойти можно, каждый день — в точности такой, как предыдущий! Как ты смогла так жить, мам?

Но стоило матери переступить порог, девушка вскочила, оставив полупустую тарелку на столе, и побежала в свою комнату.

Итак. Иголка, нитки, ножницы. Здравствуйте, мои родные! Жаль, что еще не было швейной машинки, ее Лере купят только через год. Но это ничего, она неплохо умела справляться с ручным стежком.

Она спешила не от того, что хотела одеть эту блузку, и явно не из вдохновения, но исправить это уродство — дело чести! Ну вот, спустя какое-то время уже не было так заметно, что блуза с чужого плеча. Мода тех времен требовала объем, но все же ее хрупкие плечи больше не утопали в бесформенном белом облаке слишком явно.


Еще от автора Галина Ивановна Зарудная
Яд иллюзий

В провинциальном городке уже давно царит спокойствие и тишина. Его жители мирно существуют, не зная страха и забот.  Но убийство молодой актрисы переворачивает жизнь местной журналистки  Анны Гром с ног на голову.  Она и не догадывается, насколько тесно это убийство связано с ней самой. Два года назад с Анной случилось несчастье, хуже которого она уже не сумела бы себе вообразить...   Но старые тайны, как и старые раны, еще долго могут причинять человеку боль. Ей кажется, что  жизнь течет своим чередом.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.