После запятой - [68]

— Времени сколько сейчас, кстати? — Да уже скоро полночь. Пора расходиться. — А то опять начался этот нравоучительный пафос, типичный, кстати, только для нас. У нас любят поучить остальных жизни. — Да, неудобно как-то, мы засиделись. Им тоже нужно отдохнуть. — Слушайте, ребята, к кому тут можно вписаться? Я тут снимаю комнату вместе с хозяйкой, она сейчас уже спит. Если я сейчас завалюсь, утром она опять устроит наезд, а у меня пока других вариантов нет. — А у тебя хозяйка, по всему видать, стервозная? — Нет, как раз наоборот, она девчонка еще, наша ровесница. Вообще она наш человек. Я ее где-то даже уважаю. Ей очень трудно живется, у нее сейчас ребенок маленький, и она целыми днями шьет, чтоб его прокормить, а раньше она никогда не шила, ей это тяжело дается, просто она не нашла другой работы на дому. Она иногда допоздна засиживается за шитьем, но бывает, что в двенадцать уже не выдерживает, вырубается, поэтому я на всякий случай не хотел бы ее будить. Я понимаю, что комнату мне она сдала тоже из-за стесненных денежных обстоятельств, так у нее маленькая двухкомнатная квартира, в одной комнате они с ребенком, в другой — я. — А муж ее чем занимается? — В том-то и дело, что мужа у нее нет. То есть отец ребенка имеется, и довольно богатый, он чуть не каждый день заявляется чуть ли не с цветами, готов дать ей денег сколько надо, но она от него ничего не хочет. — Женатый небось? — Кто, он? Да он как раз с цветами приходит предложение делать! — А чего ж она? — Да понимаешь, она такой человечек, хочет, чтоб все по-настоящему было. — Он ее не любит, да? — Он с ума по ней сходит! Ну как ты не понимаешь, она просто хочет, чтоб все на самом деле было, жить на пределе своих возможностей, чтоб самой поднять ребенка, приниматься за новые дела. Вот человек не умел шить — и на, пожалуйста, теперь этим на жизнь зарабатывает. — Она его не любит? — Откуда я знаю? Да она, бедная, так устает за день, что уж и сама не разберет, не до любви ей сейчас. Часто так бывает, что ребенок по утрам просыпается, тянет ее — мама, мама, — а она не в силах проснуться. Тогда ребенок приползает ко мне… — Кто там у нее — мальчик или… — Девочка. Ей год или полтора. Я как-то ее пожалел, потому что у мамы времени нет с ней заниматься, и стал учить ее цветам. Показываю игрушку — у нее целый ящик игрушек, отец надарил — и спрашиваю: слоник какого цвета? Она не знает, и я сам же отвечаю: голубой. Собачка желтая. Машинка красная. И теперь она сама по утрам, когда маму не может добудиться, притаскивает этот ящик ко мне ползком — он большой, но легкий, — я уже сквозь сон слышу, как она пыхтит, и потом довольная вытаскивает игрушки и мне тычет: гаюбё, касий и так далее. — Ну теперь понятно, чего тебя потянуло в другое место переночевать. — Нет, поймите меня правильно, девчонка классная, но иногда правда припухаешь с утра, когда нет сил глаза разлепить, мычать: неправильно, медвежонок белый. — Откуда ж ты видишь? — А я смотрю сквозь ресницы. Нельзя же, чтоб ребенок неправильно называл, нужно поправлять, иначе у него фиксация произойдет, потом ничем не выбьешь. Ну так как насчет ночевки? — Да ништяк, можешь ко мне завалиться, места хватит. — Ой, слушай, раз ты такой добрый, можно и мне к тебе вписаться? Я тут в Рашу ненадолго приехал, то у одних знакомых окантуюсь, то у других. Я на сегодня ни с кем не договорился. У меня и дрянь есть с собой. На несколько косячков еще хватит. — Ты что, из Амстердама приехал? — Ну чего ж так сразу? Тут и у вас можно недурственную травку найти, места только надо знать. А приехал я из Штатов. — Ого! Специально на похороны? — Да что ты? Откуда ж я мог знать заранее. Я хоть и выхожу иногда в астрал, бывает, но не по этой части. Я машину приехал растомаживать, а тут такое, как снег на голову. — Ух ты, такой уже богатый, машины покупаешь! — Дружочек, в Америке совсем не нужно быть богатым, чтоб машины покупать. Там этого добра навалом, хоть одним местом ешь. Тебе задаром отдадут, потому как за место на свалке еще заплатить надо. Я приехал чужую машину растомаживать. — Как это? — Вы что, все с луны свалились? Уже сколько лет люди этим занимаются. Не слыхали? — если кто-то законно живет за границей чуть больше полугода, то он считается льготником, ему можно тут бесплатно машину растомаживать. Вот ваши деятели нас выискивают и башляют, чтоб мы на наше имя машину оформили и здесь ее им подарили. — А сколько? — Чего, бабок? Ну кому как повезет, там же еще и всякие посредники существуют. Но вообще в среднем платят две штуки баксов, чем меньше посредников, тем больше тебе достанется. А им это всяко дешевле, чем за полную растаможку платить. Я уже третий раз так езжу. — Ну как ты там в Штатах, освоился уже? — А как же! Я считаю, что нашим эмигрантам легче всего в Америке, поскольку они туда выезжают уже с полной настройкой стать американцами, и, даже если им это не удается, их дети уже стопроцентными американцами себя чувствуют. Там же столько всяких народностей, и все без проблем въезжают в общую картину. А в Израиле, если ты выехал туда не из религиозных или идеологических соображений, ловить нечего, это нищая восточная страна, с точки зрения колбасы и джинсов. И свининки там нет, все кошерное, сами знаете. — Для меня вот что все время оставалось загадкой — а бляди там тоже кошерные? — Очень ослоумно. А в Европу ты вот так не въедешь. Там и захочешь стать немцем или французом, тебя не признают. Да только кто ж сам захочет, по доброй воле? Те же немцы порой стыдятся того, что они немцы. — Да уж. Кажется, все народы себя порядком дискредитировали. Русским быть стыдно, немцем быть позорно, про евреев уже не говорю. Вот, кажется, только англичане сумели себя так поставить, что быть британцем почетно. — Да. Хотя что они там вытворяли в своих колониях, жуть. А бедную Ирландию и до сих пор имеют во все места на глазах всего мира, и кто бы им хоть слово сказал. Все делают вид, будто ничего не происходит. А попробуй другая какая страна так себя вести, все тут же дружно перестанут стыдливо потуплять глазки. — В Азии та же история. Там самой престижной нацией считается японская, хотя у тех тоже рыльце в пушку. Все камбоджийцы, таиландцы, суринамцы, да и все прочие за пределами Азии предпочитают выдавать себя за японцев. Сколько раз я нарывался, спрашиваю, кто ты по национальности, отвечает — японец, а как спросишь что-нибудь по-японски, он в ответ ни бе ни ме. — Но вот бордели у них действительно первоклассные, у этих японцев. К нам в Штаты приехали как-то ваши новые русские, денег — полные карманы, а по-английски даже хэлло сказать толком не могут. Вот они меня наняли вроде как переводчика и экскурсовода, ну и заказ был, само собой подразумевается, показать все злачные места. Провел я их по обычным, им что-то не показалось. Тут на меня как прозрение сошло, повел я их к японкам. Там такое! Один деятель меня пожалел, выбирай, говорит, какую хочешь, я заплачу. Ну что вам сказать! Какие они все красотки, какие нежные. И там я только узнал, что такое секс. Наши все белые телки — коровы рядом с ними. Там такие прелюдии, скажу я вам, такие фуги. Там тобой час занимаются, прежде чем приступить к основному занятию. Один только массаж пальцев ног чего стоит. Вот это рай! Скоплю денег, женюсь на японке. — А где ты там в Штатах живешь? — В Эл-Эй, где еще! — До Калифорнии я еще не добрался, все собираюсь. Но я зато был рядом, в Неваде. Помню, я там первую свою машину купил, они у вас действительно дешевые, и права практически ничего не стоят. Я сдал экзамен, получил права и тут же сел в машину и погнал по хайвею. А там красота такая невероятная, не зря Бакси Сигал решил там Лас-Вегас основать. Съехал я с хайвея как последний романтичный дурак, думал закатом полюбоваться. А когда налюбовался вдоволь — сажусь в машину, она не заводится. Я и так и сяк, и долбанул по ней, как у нас водится, — ни шиша. А время уже — ночь, я там уже добрых два часа любовался, мимо ни одна машина не проехала. Ну, думаю, влип так влип. И уж до того отчаялся, терять нечего, подошел к машине и давай ее по-хорошему уговаривать. Пошептал я ей ласковые слова, погладил ее, снова засовываю ключи — и что вы думаете — зажигание тут же включилось. Я сел и поехал. — Ох, как там в этой Америке гоняют по хайвею! Я хоть и неробкого десятку, а скажу вам честно, иногда аж язык к нёбу присыхал. Страшнее всего там было с одной бабулей ехать. Я тут у нас так гоняю порой, все девчонки верещат от страху, когда они со мной в машине. А там старушенция, в прабабушки мне годится, еле на ногах передвигается, бабка одного моего знакомого, решила меня по доброте подбросить в соседний город. Ну, думаю, куда ей еще за руль садиться. Сейчас будем плестись как черепаха. Так она села за руль, как приросла, на минуточку. Включила вторую скорость и как понеслась. Еще и со светскими разговорами ко мне приставала. Я в ответ что-то блеял, а сам про себя молился всю дорогу, глаза закрыл, уж не чуял живым из машины выбраться. — Так у них же иначе невозможно. В Европе то же самое.