После вечного боя - [10]

Иван Ахримчик! — хвать одной рукою

Героя за плечо, а стул — другою

И тут же сел:

                  — Со мною не шути!

Аи — моя двенадцатая дочь,

А ты моя двенадцатая мочь!

Налей вина за милое словцо.

Чего разинул рот — заедет бричка!

Видал, как ты по улице яичко

Катил.

         Моя гулена на крыльцо

Шмыг с яблоком. «Назад!» — кричу из дому,

Послушалась… Но что за оборот:

Глядит не так, садится по-другому,

Насупил бровь — меня не узнает.

Окстился я от энтого удара

И кликнул свояка-ветеринара:

«А ну проверь, ученый человек!»

Он поглядел: «Поимка дорогая.

Лови героя…»

                    Вот напасть какая!

Налей еще вина!

                      Ни в майский снег,

Ни в молодость лихую я не верю.

И написать по случаю готов

Трактат по уловлению зятьев.

Их у меня одиннадцать… За дверью

Я первого настигнул бегуна,

Второго из раскрытого окна

За помочи стащил:

                         «Куда?» — «На юг!» —

«Побойся бога, Петя!» —

                                  «Недосуг!»

Такого петуху я не спустил

И воротил в родительское лоно

Заместо понесенного урона.

Не знаю, чем я третьего смутил —

Махнул он против солнца на Восток,

Однако на распутье трех дорог

Замешкался: не знал, куда бежать.

Настиг я шатуна… Четвертый зять

Вильнул ногой. Я кинулся искать,

А негодяй на дерево взобрался,

Да не сдержался, плюнул на меня.

Я дерево срубил — и он попался

За хитрость! Пятый зять средь бела дня

Сбежал под землю. Соловья такого

Я выволок из люка городского,

Где он сидел, как в золоте, в дерьме

И горизонты размыкал в уме.

Шестой со страху в муравейник влез

И по кусочкам расползался весь.

Я вытащил на свет, полуживого:

«Женись!» Согласен. Глянул: нет седьмого!

Он в клетку сиганул, а в клетке львица

Со львом. И лев, конечно, удивился:

«Фу, фу!

             Откуда русским духом пахнет?» —

И пасть раскрыл…

                         С тех пор мой зять и чахнет.

Стал намекать восьмому — ни фига!

Бултых в бутылку, но одна нога

Торчит снаружи.

                       Тут его, мерзавца,

Я за ногу и вытащил, как зайца.

Девятый объявил, что жаль ему

Терять свободу,

                       и сбежал в тюрьму.

Такое свинство вовсе непонятно,

И я судом вернул его обратно.

Гляжу: пропал десятый зять — матер!

Прыжком лосося хлоп через забор.

Ищу-свищу, без толку спотыкаюсь.

По странности в мертвецкую забрел —

А он лежит врастяжку, бос и гол,

Да, видно, заскучал — поскольку палец

Стоит до потолка, ужо постой!

За этот палец и привел домой,

Хотя люблю разымчивое слово,

По воле мне всегда не рассказать.

В глазах рябит: один резвей другого.

Но фору дал одиннадцатый зять.

Сидели мы за свадебным столом,

И вдруг моя старуха хохотнула.

Глядь: зятя нет!

                      «Чему смеешься, дура?»

Смеется пуще. Что-то в смехе том

Мне показалось странным.

                                    «Где мой зять?» —

И за подол свою старуху хвать.

«Не смей!» — кричит.

                             Но я задрал подол.

Эге! Беглец недалеко ушел:

Мою жену с исподу он щекочет.

Посмолкли гости, а она хохочет.

И я захохотал, по размышленью.

В конце концов никто не убежал

И всяк меня за твердость уважал…

— А где Аи?

                — Она стоит за дверью.—

На это рассмехнулся Чистяков.

— Скелет, за мной! — душа его плеснулась,

Стаканом вышиб дверь и был таков.

Девичья тень за дверью шевельнулась:

— Не уходи — останешься один! —

Но никого не слушал сукин сын.

Краса споткнулась, туфелька упала.

Так босиком родная побежала.

Навстречу шел солдатский частокол.

— Солдатики! Солдатики! Ушел!

Теперь я ваша! — Платье дорогое

Разорвала и топнула ногою.

Душа солдата девку пожалела:

— Не торопись, готовая сестра! —

И рявкнул подполковник:

                                 — Полк! Налево

Кругом!

          Догнать предателя!

                                     Ура! —

Пыль от сапог покрыла божий мир,

Но усомнился бравый командир:

— Я вижу ясно: он бежит по пашне!

И вот следы, но это след вчерашний!

Тут не мерзавец. Тут герой. Назад! —

И на казарму развернул солдат!

Блистая подлым обществом скелета,

Бежал герой, меняя части света,

Как гордая красавица перчатки.

И вот он очутился на Камчатке.

Туманы океанской синевой

Дохнули неприветливо и жутко.

— Похоже, метр, я слышу волчий вой.

Откуда бы?

                — Из моего желудка!

— Ну ничего. Сейчас наловим рыбы.—

И встал он у обрыва на краю,

И в Тихий океан пустил струю —

Дрожь пронеслась по океанской зыби.

И по струе — один дурней другого —

Пошел лосось наверх до Чистякова.

Уже успел он груду набросать,

Как слышит голос:

                         — Рыбку ловишь, зять?

Глядит: за ним Ахримчик налегке

Стоит с ружьем, и палец на курке!

И говорит:

               — Давай обратно, зять.

И рыбки не забудь с собою взять!

Пойдем, француз,

                        ужо найдется место.

Да выпиши из Франции вина!

Встречай гостей, родная сторона!

Поплачь, поплачь, любезная невеста!

Ты солнышком для батюшки стояла,

Ты месяцем для матушки сияла,

Как зеркало, сестричек отражала,

Да времечко недоброе нашло.

И солнышко за месяц схоронилось,

И зеркало заветное разбилось,

Водицей в разны стороны ушло.

Чужая воля свищет на дубу,

А чья она,

              спроси свою судьбу.

Не ворон ли махнул своим крылом

И белый свет затмил одним пером?