После Тьмы - [9]

— У нас будет потрясающая ночь, — на лице Скила появился хищный оскал.

Я проснулась от собственного крика. Майка прилипла к спине от выступившего холодного пота, пальцы болели от напряжения, с которым ухватилась за края подушки. Я пыталась прогнать тревожное наваждение. Беда в том, что с пробуждением кошмар не заканчивался… страх не проходил, а образы произошедшего вспыхивали яркими эпизодами.

Эмма сказала, что мне нужно отлежаться. Но если еще хоть сутки проведу в этом номере, то точно слечу с катушек. Я нарезала бессмысленные круги по комнате, пытаясь унять рваное частое дыхание, — признак начинающейся истерики. Это был не мой Скил, только адская тварь в его теле. Если повторять это чертовых раз сто, — смогу ли я отделить ту ночь от его образа?

Распахнула две створки окна, присела на подоконник и закурила. Прохладный вечер накрывал город влажным удушающим маревом. Где-то залаяла шавка, другая дворняга поддержала её тоскливым воем. Но их общение продлилось недолго. Слишком тихий, слишком спокойный городок тонул в пугающем вакууме беззвучия. Клубы едкого дыма лениво расползались вокруг меня и покрывали пеленой. Ни ветерка.

Приходить в себя — дурацкая идея. Мне нужно действовать. Пусть все закончится.

* * *

Мы сидели в машине напротив чертового знакомого особняка. В окнах первого этажа горел свет. Хозяин был дома.

— Не прострели себе что-нибудь, — Эмма протянула мне пистолет. — Это его не убьет, но задержит. Стреляй по коленным чашечкам. Все готово, и будь убедительней.

— Сыграю в стокгольмский синдром, — напыщенно легко проговорила я и вцепилась в ручку двери, прилипла к сиденью в сковывающем страхе. План простой. Пройти в особняк и встать около окна. Эмма будет стрелять из винтовки снотворным. Забрать тело Скила. Вытравить тварь из него. Да! Проще простого…

Тусклые фонари освещали каменные плиты парадного входа и призывно звали погрузиться в кошмар. Мимо проехала машина, на секунду яркий свет фар проскользнул по салону. К встрече с кошмаром вообще никогда нельзя быть готовым.

— Снотворное убойное, и я метко стреляю, — Эмма произнесла то, что говорила несколько раз, пока мы собирались.

Язык царапнул пересушенное нёбо, мертвая хватка перехватила горло, и воздух из легких вырвался с надрывом. Чтобы не передумать, я быстро вышла из машины и с силой захлопнула дверь. Пистолет закреплен в кобуре за спиной, его тяжесть приятно оттягивала и приносила уверенность. Я и раньше шла на риск — адреналин знакомо пульсировал в жилах, но на это раз все острее, больнее, пугающе.

Точно во сне направляясь к кошмару, я вошла в калитку, та опасливо лязгнула и захлопнулась со скрипом старых петель. Старые яблони создавали плотный коридор из листвы, пряный запах гнилых фруктов плотно укутал особняк. Парадная дверь легко поддалась, и я медленно ступила в дом. Узорчатый палас освещался приглушенным светом бра, которые отбрасывали мягкие тени на картины в громоздких рамах. Из темной комнаты вышел гувернер, остекленевшими глазами посмотрел сквозь меня и медленно пошел вверх по лестнице. О моем визите уже знали. В гостиной первым делом я подошла к окну и раздвинула бордовые, из плотной ткани шторы с нелепыми золотыми кисточками. Надежда оставалась на Эмму. Вот какие жизнь подкидывает сюрпризы. Враг стал союзником, а любимый — палачом. Я бы рассмеялась, если бы не пыталась унять дрожь, перебирая края дурацкой небесно-голубой туники, скрывающей оружие.

— Пришла за добавкой, лапочка?

До боли знакомый голос царапнул перепонки, и холодок скользнул по позвоночнику. Я не могла найти в себе силы обернуться и посмотреть на него. В стеклах отражался размытый силуэт Скила. Он, растягивая удовольствие, приближался ко мне. Время чудовищно замедлилось. Меня сковало оцепенением. Раны, оставленные им, напомнили о себе, но жестокость этой твари страшила больше физической боли.

— Я верю, что он еще там. Он сильнее тебя, — играла я свою роль… а, возможно, и действительно верила.

Кусты напротив окна тихо пошевелились. Я прижалась к боку оконной рамы, закрыв глаза и опустив голову. Не было сил видеть его, невольно ощутила знакомые и нежные прикосновения к подбородку. Он поднял мою голову и велел:

— Это я. Смотри.

Я подчинилась и увидела знакомые глаза, отдающие металлическим холодом, кривую довольную ухмылку.

— Ты же сделаешь, что я скажу?

— Конечно, — прошептала я одними губами. Сердце отбивало дьявольский ритм.

— На колени, тварь.

Стекло разбилось, и я резко отвернулась, закрывая лицо от осколков, врезавшихся острыми уколами мне в руки.

— Дрянь, — услышала я напоследок. Скил, нет, не Скил, этот паразит, что в его теле, ощущал действие лекарства. Вцепившись в штору, шатался, гардина не выдержала и обрушилась с грохотом.

— У тебя появились друзья? — во фразе читалась надменность и удивление. Он посмотрел на грудь, туда, куда метко попала Эмма, и упал.

Черт. Я дрожащими руками выхватила пистолет, ожидая слуг или охранников якобы мэра, которые прибегут на шум, но первая в проеме гостиной появилась Эмма.

— Опусти ствол, давай быстро!

Я убрала пистолет и взяла за ноги Скила, находившегося в бессознательном состоянии. Эмма подхватила его за руки. Уже когда мы были у парадной двери, двое мужчин выбежали из коридора, держа наготове ружья. Эмма сработала быстрее, чем я успела испугаться: обезвредила их двумя прицельными выстрелами в ноги. Вот же шальная баба, такую действительно лучше держать в напарниках, нежели во врагах. Конечно, свое заключение в подвале я не забыла, как и издевательства, но какой толк делать акценты на этом, когда мы действовали заодно.