После первой смерти - [47]

  - Здесь очень душно и жарко, - обратилась она, наконец, к Миро.

  Он оторвал глаза от заднего окна и посмотрел на неё.

  Как-то прежде, когда она пожаловалась на то, что ей жарко, он лишь пожал плечами.

  Но теперь, Кет продолжала настаивать:

  - Нельзя ли на время открыть дверь? Здесь нечем дышать.

  Миро встал и направился к ней, и Кет почувствовала себя прозрачной, подумав, не подозревает ли он что-либо, кого-либо – её в её решении бежать? А что, если он не может прочесть её мысли?

  Миро направился к двери, отворачивая от неё глаза. Он достал из кармана ключ и открыл дверь. И Кет потянула рычаг, открывший обе половинки двери. Волна свежего воздуха ворвалась внутрь.

  - Так ли не лучше? - спросила Кет, её голос прозвучал в её ушах слишком резко и пронзительно.

  Миро не ответил. Он оглянулся. Кет жадно хватала воздух. Её рука покоилась на руле в готовности действовать сразу, как он выйдет наружу.

  Но он не спешил это сделать.

  Вдруг он соскочил и сел на нижней ступеньке подножки, свесив ноги наружу, никак не давая закрыть дверь.

  Проклятье.

  - Кэйти, Кэйти, - закричал кто-то из детей.

  Вот, что на самом деле проклятье. Она не могла покинуть своё водительское место, уже уговорив Миро открыть дверь. Вероятно, это был её последний шанс.

  - Кэйти… - снова позвал её кто-то. Она не знала, кто. Когда они кричали, то все звучали одинаково, ошеломленно пробуждаясь от наркотического сна, выходя из забвения в реальность захваченного автобуса.

  - Минуту, я скоро приду, - откликнулась она.

  Миро встал и посмотрел на детей.

  - Тихо, - рявкнул он.

  И по его команде воцарилась тишина.

  Он с умилением посмотрел на Кет.

  - Дети. Они всё не могут оставить тебя в покое.

  Он продолжал стоять на подножке. Кет не осмеливалась шевельнуться, словно она стояла на протянутом через пропасть канате. Она улыбнулась ему, даже осознавая, что эта улыбка должна быть болезненной, вынужденной, напряжённой.

  Он не садился, он стоял, вытянув шею. И произошло чудо: он вышел наружу. Он отошел от двери автобуса лишь на шаг и повернулся к ней задом.

Кет слышала своё собственное резкое дыхание.

  Теперь.

  Она нагнулась и достала ключ из кроссовка, уже не развязывая шнурков. Она ещё раз убедилась в том, что он не наблюдает за ней – он всё ещё был к ней спиной. Её рука уже была на рычаге двери. Она колебалась, с чего ей было начать: закрыть дверь и затем завести двигатель, или наоборот? Предположим, что она закроет дверь, а двигатель не заведётся? И у Миро будет время, чтобы поднять тревогу. Но, предположим, что она заведёт двигатель, не закрыв дверь? Он лишь в шаге или двух от двери, и сможет легко заскочить назад в автобус. И всё, что она так тщательно спланировала, превратится в прах.

  «Я в этом не слишком хороша», - подумала она. – «Я не из героев, не из храбрецов».

  Она оглянулась на детей. Возможно, она рисковала их жизнями без нужной надобности.

  «Ради Бога, Кет, давай», - подстёгивала она себя. - «Сделай это, если собралась. Не задумываясь. Давай».

  Она вставила ключ в замок зажигания. Ключ с лёгкостью вошёл и щёлкнул. И тогда она сразу нажала на обе педали, отпустила ручной тормоз. Смахнула с лица прядь волос, чтобы не мешали смотреть по сторонам.

  Она ещё раз быстро взглянула на Миро: он всё ещё был снаружи, всё ещё в шаге от двери.

  Теперь.

  Она аккуратно переключила передачу, потому что иногда это сопровождалось резким шумом, но не на сей раз, хотя всё прошло достаточно тихо. Ей не стоило волноваться о том, что ей ещё придётся переключать передачи. Ей нужно было двигаться лишь в одном направлении – назад.

  Она повернула ключ и ещё сильнее вжала в пол педаль акселератора. Мотор неохотно застонал, словно зевая, сонно и вяло. Иисус. Она ещё раз качнула акселератор, косясь на уже закрытую дверь, и с удовлетворением защёлкивая рукоятку рычага. Ещё раз убеждаясь в том, что дверь закрыта, она увидела лицо Миро, такое же гротескное в маске как обычно, но почти карикатурное, его глаза и рот, приняли форму овала удивления. Возможно, он ей что-то при этом кричал, но она не слышала, что.

  Она не слышала, потому что двигатель ожил, пульсируя и мурлыча, звуча настойчиво и уверенно, словно зверь с добычею в зубах в дождливой ночи. Она часто думала об автобусе как о животном, как о буйволе, слоне или гиппопотаме. Но теперь автобус звучал, словно пантера или тигр, ровно и гладко. Или она уже была во власти истерики?

  Она медленно и аккуратно надавила на акселератор, почти как в агонии, не желая заглушить мотор, ощущая где-то в стороне Миро и видя его боковым зрением. Дети зашевелились. Но она сосредоточилась на тонком балансе своих ног, на акселераторе и сцеплении.

  Автобус качнулся.

  «Бог мой, лента», - подумала она

  Она вцепилась ногтями в отступающий край ленты, наклеенной на стекло, и это напомнило ей занятия на уроках первой помощи – обдирание пластыря с сухой плоти. Она тянула одну полосу за другой, открывая свою половину лобового стекла. Обрывки ленты повисли справа от неё. Ей лишь нужно было видеть зеркало заднего обзора, установленное на углу капота. И теперь она видела всё, что снаружи – зеркало, фургон и высохшую реку.