После ливня - [90]

Подруга попыталась вставить свое слово:

— Зачем ты рассказываешь Дыйканбеку о моей жизни?..

— Ничего, ничего! — успокоила Атыргуль. — Дыйканбек у нас такой, что ему все можно рассказать, даже поплакать перед ним не стыдно. Он все поймет. Но ты лучше постарайся завоевать его сердце.

— Что ты говоришь! Я не умею покорять сердца…

— Постарайся научиться для такого случая.

Дыйканбек чувствовал, что ему уже невмочь. Почему-то вдруг вспомнилась Нина, захотелось увидеться с ней, услышать мягкий, спокойный голос, заглянуть в темные глаза, такие милые… Милые? Может быть, он все-таки влюблен? В последнее время он много думал о Нине, так много, что приходилось останавливать себя, внутренне одергивать, но отвлекался он от этих мыслей, пожалуй, только в мастерской, когда был поглощен работой. Сейчас, подумав о Нине, он испытал неловкость и стыд оттого, что сидит рядом с женщиной, глаза у которой словно маслом смазаны. Она была в общем-то красива, черты лица тонкие, руки и в самом деле белые, изящные. Но Дыйканбеку она не нравилась, так не нравилась, что ему захотелось найти какой-нибудь предлог и удрать отсюда. Не найдя, впрочем, ничего особо убедительного, он просто сказал:

— Поздно уже, друзья. Мне, наверное, пора…

— Куда тебе торопиться? — пожала плечами Атыргуль. — Ляжешь спать попозже, успеется…

Дыйканбек заметил, что она подмигнула подруге, и, уже не в силах сдерживаться, сказал почти грубо:

— Да подавай ты скорей свое угощение. Я ведь говорил тебе, что мне нездоровится. Не до шуток. Хочется отдохнуть, а в таких случаях человека тянет в свой дом и в свою постель…

Около полуночи он добрался до своей мастерской и сел на диване. Сел и вздохнул с облегчением. Его охватило чувство радостной освобожденности… Оттого, что ушел наконец от Чалкалмаковых? Вначале он думал именно так, но скоро понял: нет, это связано с Ниной, с тем, что он понял свое отношение к ней. Все в том же состоянии радостной легкости он подошел к телефону и набрал Нинин номер. Довольно долго никто не откликался, и, сообразив, что уже ночь, Дыйканбек хотел положить трубку, но в это время гудки прекратились и сонный милый голос произнес:

— Алло-о! Кто это?

Дыйканбек вздохнул очень глубоко и ответил:

— Нина, прости. Это я. Я, кажется, разбудил тебя. Прости…

— Ох, у меня глаза слипаются. Который час?

Кажется, она не слишком рассердилась. Дыйканбек осмелел.

— Только что пробило двенадцать. Я решился позвонить, потому что у тебя завтра выходной, я знаю это. Ты не сердись, пожалуйста!

Нина спросила спокойно:

— У тебя что, дело ко мне какое-нибудь срочное?

Он смутился.

— Да нет… Дела никакого. Просто так…

— А-а, понятно. Соскучился, да? Очень любишь меня и тоскуешь? — Она засмеялась.

У него от волнения колотилось сердце.

— Нина, я сейчас приду к тебе. Нужно поговорить.

Нина ответила все так же спокойно, чуть сонно:

— Дыйканбек, ложился бы ты спать. Поговорить приходи завтра. Ну подумай, прилично ли среди ночи врываться в дом к незамужней женщине? Спокойной тебе ночи…

Дыйканбек, боясь, что она повесит трубку, заговорил быстро, горячо:

— Пропади она к чертям, спокойная ночь! Не нужна она мне сегодня! Я хочу прийти к тебе, ну согласись! Я выхожу…

Не повышая голоса, она ответила:

— Не горячись, пожалуйста, ты не мальчишка. Как не стыдно, я просто рассержусь на тебя. Ложись и спи.

В трубке послышались частые гудки.

Дыйканбек некоторое время стоял и бессмысленно слушал эти гудки. Потом осторожно положил трубку, отошел от телефона и начал возвращаться к реальности… К Нине он все равно должен пойти, иначе он не может. У двери задержался, подумал. Нет, надо идти. Хотя бы посмотреть на ее окна и успокоиться.

Возле дома, где она жила, он остановился и прислонился к стене возле подъезда. Перевел дыхание, поднялся по лестнице, но не сразу решился надавить кнопку звонка. После того как он это сделал, Нина долго не подходила к двери. Ужасно долго… Но вот она спросила:

— Кто там?

— Я… — ответил он, обливаясь потом от внезапного оглушающего стыда.

Дверь открылась.

— Нина, ты прости, я все-таки пришел.

Она глядела на него спокойно, без гнева, без раздражения.

— Ну раз пришел, входи. Снимай пальто. Он переступил порог.

— Нина, я тебя не послушался, ты извини. Отругай меня, если хочешь, но извини!

Стоял у порога и ждал, что она скажет. Нина подошла и положила обе руки ему на плечи. Посмотрела в глаза.

— Ну что ж, в некоторых случаях можно и не слушаться женщин…

Они были очень счастливы в эту ночь. Нина ни в чем не упрекала Дыйканбека, не оправдывалась перед ним, не пыталась выяснять отношения, не требовала объяснений… Словно все уже было сказано ими друг другу давно, и на сердце у обоих легко. Длинная осенняя ночь прошла быстро. На рассвете Дыйканбек спал. Когда он открыл глаза, Нина сидела с ним рядом, одетая и аккуратно причесанная, свежая, как утро ясное. Ему показалось, что она уже давно сидит вот так и смотрит, как он спит. Зажмурился, потом снова открыл глаза и поискал на столике возле кровати расческу. Нина, поняв это движение, наклонилась к нему и рукой пригладила ему волосы. Он взял Нину за руну, притянул к себе, нежно поцеловал ее глаза, губы… Она не противилась, но вскоре подняла голову, вздохнула и сказала спокойно: