После ливня - [12]

Мы с Бейше шли молча. Когда проходили мимо дома Дербишалы, Бейше все оглядывался на темные окошки и даже споткнулся из-за этого. Он искал Зураке, но ее нигде не было видно — ни возле дома, ни в саду. Перед тем как мы вступили на полевую тропинку, Бейше оглянулся еще раз. Я думал о своем и не сразу заметил, что Бейше с кем-то повстречался на тропинке.

— Пропустите, пожалуйста, агай, — услыхал я робкий девичий голос. То была Зураке с двумя полными ведрами. Раньше я что-то не видал, чтобы она ходила по воду в нашу сторону. Далековато это. Все, кто жил поблизости от Дербишалы, спускались за водой к Таш-Арыку, до него шагов двести, не больше. Так же поступала всегда и Зураке. Вначале я не сообразил, почему она после приезда Бейше отправлялась с ведрами к нам на Мураке. Потом-то я, конечно, додумался. Но Бейше не знал, куда она ходила прежде, и, попятное дело, не придавал этому значения.

Нежный голосок Зураке подзадорил Бейше.

— А если не пропущу, что тогда, красавица?

Зураке молча попыталась обойти Бейше слева, но он загородил ей дорогу. Тогда она поставила ведра на землю.

— Дала бы попить, сестрица, — попросил Бейше негромко и хрипловато.

Зураке улыбнулась своей обычной, чуть насмешливой улыбкой.

— Если вас обуяла жажда, вон перед вами целая река.

— Если вам жалко воды, я, конечно, напьюсь хоть из канала…

Уловив в его словах обиду, Зураке наклонилась, подняла ведро и протянула его Бейше. Он подхватил ведро и вдруг выплеснул из него всю воду на дорогу. Пустое ведро поставил на землю и сказал:

— Туда попали две огромные лягушки, вы их, должно быть, в темноте не заметили. Идемте, я наберу для вас воды еще раз. — И он вылил на пшеницу воду из другого ведра. Зураке не возражала. Повернувшись ко мне, проговорила виновато:

— Джума, твой старший брат озорник, а?

Мы втроем пошли по тропинке. Зураке шла, опустив голову; склоненные к дороге тяжелые колосья пшеницы с шумным шорохом цеплялись за пустые ведра.

— Как тебя зовут, красавица? — спросил Бейше, не отрывая глаз от Зураке.

Странно: утром он уже спрашивал меня, как ее имя, и несколько раз повторил его вслух… Неужели забыл?

— Спроси об этом своего братишку, — отвечала Зураке.

— Так и сделаем, если вам самой ответить трудно, — усмехнулся Бейше.

Больше они не разговаривали до тех пор, пока мы не подошли к каналу. Мы, мальчишки, много раз слыхали, как взрослые парни словами заигрывают с девушками. Мало того, те, кто посмелее, догоняли девушек и целовали, не обращая внимания на визг и притворный ужас. Девушки спешили ладонями стереть с лица запретные поцелуи, замахивались на дерзких кулаками и старались убежать подальше. Парни весьма гордились своими победами и не напрасно полагали, что они сильно повышают их вес в глазах женской половины села. Бывало и так, что какая-нибудь девушка побойчее подымала джигита на смех, и он потом не смел даже мимо ее дома пройти. Все это я видел и знал, но мне не понравилось, что Бейше ухаживает за Зураке. Его в аиле все уважали; в год, когда началась война, он уже работал директором школы где-то на юге. В армии был командиром, а теперь его, как говорят, должны назначить на ответственный пост в районе. Когда он вернулся в аил, его встречали аксакалы во главе с башкармой Кумашем. Что Зураке по сравнению с Бейше? Простая деревенская девушка, она дружит с таким мальчишкой, как я… а Бейше с ней заигрывает, воду вылил из ведер, шутит. Нет, меня это очень задело, да к тому же я ревновал «своего» Бейше. Зураке еще до возвращения спросила меня однажды: «У твоего брата есть невеста?», и я зачем-то соврал, что есть, что она очень красивая и живет во Фрунзе. По моим тогдашним представлениям, во Фрунзе должны были жить только красивые девушки. Больше Зураке об этом со мной не заговаривала.

Когда мы подошли к воде, Бейше взял из рук Зураке ведро.

Он, кажется, лишь теперь заметил, что я иду за ними, и сказал:

— Джума, тебе, дружок, домой пора…

Я не послушался, а только отошел немного в сторону и присел на землю возле зарослей высокого молочая. Вода шумела, и мне отсюда не было слышно, о чем разговаривают Бейше и Зураке. Но, как видно, девушке нравились его слова, потому что она то и дело смеялась. А Бейше, должно быть, старался ей понравиться еще больше и говорил без умолку. С досады я швырял в темные речные водовороты камень за камнем, подбирая их под кустом тамариска. Конца нет их болтовне! Широкие плечи Бейше заслонили от меня Зураке. Он вроде бы пытался взять ее за руку, а она сопротивлялась, отступала перед ним. Со стороны Ак-Су тянуло прохладным ветром, влажный холод шел и от воды; я совсем продрог в своей тонкой рубашке, а они все разговаривали. Мне было скучно и обидно.

— Бейше-байке, мне страшно, — сказал я наконец.

— А страшно, так беги домой, — только и ответил он.

Я, однако, не двинулся с места. На Зураке я был очень сердит. На меня она совсем не смотрит, только слушает Бейше. Темнота сгущалась, и скоро мне почти не стало видно, что у них там происходит. Со стороны брода возле мельницы Чора послышался цокот копыт о камни, кто-то переезжал через речку. Зураке и Бейше не обратили на это внимания. Голоса их совсем смолкли, но с места ни он, ни она не двигались. Любопытство заставило меня подобраться к ним поближе. Зураке медленно перебирала косу на груди, а Бейше любовался девушкой. Ни понять, ни одобрить такого поведения взрослых я не мог: «Что в этом хорошего — стоять да таращиться молча друг на друга? Тоже мне серьезные люди…» Еще совсем недавно я был захвачен красотой тихого летнего вечера, а теперь мне было только холодно и хотелось спать. Звезды в небе казались осколками льда, я смотрел на них и представлял себе, как одна звезда падает мне на грудь, а я весь дрожу от ее прикосновения. Колосья пшеницы шумели от ветра. Волей-неволей прислушался я к звукам ночи. По-прежнему стрекотали кузнечики и квакали лягушки. Далеко в предгорье вспыхнул огонь. Я вдруг почувствовал себя таким одиноким, таким никому не нужным, таким жалким… Не выдержал…