Порочная игрушка - [14]

Игнорируя наставления, я протягиваю руку к Браксу, но Дюбуа отдергивает ее.

— Мисс, он может проснуться злым и жестоким. Я был свидетелем его ярости. Пожалуйста, — ворчит он, — умоляю вас, оставьте его.

Жестоким.

Как будто это слово пугает меня.

Я вырываюсь из его захвата и забираюсь на колени к Брэкстону. Его тело кажется холодным, так что я прижимаюсь к его груди и оставляю поцелуи на шее. Позади меня Дюбуа произносит серию ругательств.

— Ш-ш-ш, — шепчу я. — Я с тобой.

В этот момент тело Брэкстона напрягается, и я понимаю, что он проснулся. Отклоняюсь назад, чтобы рассмотреть его, и вздрагиваю под его убийственным взглядом. Да, нормальный человек вернулся бы на свое место.

Но я никогда не была нормальной.

Дрожащей рукой я убираю волосы с его глаз и улыбаюсь ему.

— Тебе нужно подстричься.

Взгляд его серых глаз смягчается, и он ухмыляется.

— А тебе нужен другой цвет волос. Думаю, мы оба посетим Картье, когда вернемся.

Он немножко подталкивает меня, и я слезаю с его колен. Когда сажусь обратно на свое место, спрашиваю:

— Кто такой Картье?

— Человек, который сделает тебя красивой.

Его пояснение ранит, и я перевожу взгляд с него на свои ногти. Они больше не грязные, но каждый ноготь, по-прежнему, треснувший и хрупкий от недоедания и употребления героина. Рыжеватая прядь волос падает на мое лицо, и я вздыхаю. Волосы, действительно, выглядят отвратно, как он и сказал.

— Я выбрал тебя не за то, что ты красивая, — бормочет он рядом со мной.

Я разворачиваюсь к нему, а Брэкстон слегка поворачивает голову ко мне. Он ставит локоть на подлокотник кресла, щекой опираясь на ладонь, и у ухмыляется.

— Тогда почему? — Заправив отвратительную прядь за ухо, я хмурюсь.

Бракс издает злобный смешок, и когда я смотрю на Дюбуа, его взгляд обращен на пол — он как бы предоставляет своему боссу приватность для разговора.

— Я выбрал тебя, потому что ты грязная уродливая игрушка.

Я в шоке перевожу взгляд на него. Не могу поверить, что несколько минут назад мне было жалко его. Злой капризный ублюдок.

— Была. — Он удивленно приподнимает свои темные брови. — Была грязной. И я не уродливая.

Бракс смеется наполненным ненавистью смехом и хлопает по колену Дюбуа.

— Ты слышал это, Ди? Она говорит, что не уродливая.

Дюбуа осматривает меня с ног до головы и морщит нос от отвращения.

— И что вы думаете, сэр? — спрашивает он босса.

Брэкстон скрещивает руки на груди и улыбается.

— Я думаю, что это так. Но ненадолго.

Его голубые глаза сверкают озорством, и это напоминает мне человека из моего прошлого, которого я ненавижу — того, кто любил говорить и причинять боль ради собственного удовольствия. Но, к сожалению для Бракса, я знаю, как вести себя с такими людьми.

— Так мы собираемся играть в эту игру? — спрашиваю я, выпрямляя спину. Есть вещи, которые женщина не может скрыть, независимо от того, насколько сильно она старается. Например — опыт. Он всегда тут, немного ниже поверхности, выжидает идеального времени, чтобы вернуться в игру. А так как Брэкстон явно любит игры и игрушки, то я буду играть вместе с ним.

— Не понимаю.

— Конечно, ты не понимаешь, — отвечаю я ему и холодно смеюсь. — Но ты поймешь.

Его ноздри подрагивают от раздражения, и, увидев, что вены на его лбу вздуваются от злости, я широко улыбаюсь.

— Ты моя игрушка, и мы будем играть в мои игры. Если хочешь в конце получить деньги, ты будешь хорошей девочкой и сделаешь то, что я скажу.

Я пожимаю плечами.

— Конечно, сэр, — я растягиваю слова, накладывая акцент штата Джорджии, специально для Дюбуа, — я буду сладкой, как мамочкин ореховый пирог. Твоя идеальная миленькая игрушка. На моем лице будет всегда обожающая улыбка. И ты в кратчайшие сроки наденешь колечко на мой пальчик.

Бракс вскакивает со своего места прежде, чем я успеваю закончить, и своей массивной ладонью обхватывает мою шею. Я вцепляюсь в его руку и встречаюсь с ним взглядом. Я уже потратила слишком много времени на страх. С такими, как Брэкстон, прежде я уже сталкивалась.

И я все еще здесь.

Живая и здоровая.

Его хватка усиливается, полностью перекрывая мне кислород. Тот факт, что я могу вывести его из себя за три секунды, означает, что он не такой уж большой игрок в своей маленькой игре, как считает.

Я подмигиваю ему.

И кто теперь игрушка?

Он отпускает меня и делает шаг назад. Его тело дрожит от ярости, и я полагаю, что он с трудом сдерживается.

— Где ты научилась так говорить? — спрашивает он.

Быстро взглянув на испуганного Дюбуа, я сладко улыбаюсь.

— У меня всегда была склонность к театральности, я довольно талантливая маленькая шлюшка. — Он расслабляется, когда британский акцент легко срывается с моего языка.

— Твое желание быть милой и смешной не принесет тебе никакой пользы, когда мы вернемся домой, — цедит он сквозь зубы, пока расхаживает по небольшому салону самолета. Металл, который нас окружает, не похож на прочную клетку, чтобы сдержать его.

Я встаю и подхожу к нему. Дюбуа возвращается к своему телефону, пытаясь игнорировать нас, в то время как стюардесса занята подносом с напитками. Очевидно, сотрудники Брэкстона привыкли к его странному поведению.

— Так я могу быть милой и смешной, сколько хочу, пока мы не окажемся дома? — нахально спрашиваю я.