Порочная игрушка - [12]

— Джессика.

Она снова стонет, и я точно знаю, как играть с ней.

— Что?

— У нас завтра долгий день. Давай хоть немного поспим.

Я рад, что она не сопротивляется и позволяет мне отвести ее обратно в кровать. Нежно потянув ее к себе, я медленно стягиваю с нее всю одежду. Я слишком хорошо знаю, как страстно она хочет, чтобы я прикасался к ней, и какое-то время я буду баловать свою маленькую игрушку.

Кроме того, она отплатит мне в десять раз больше, когда мы окажемся дома.

И я смогу выпустить своих внутренних демонов.

Буду делать с ней то, на что она так легко согласилась.

После того как мы оба оказываемся в постели голыми, я притягиваю ее ближе к себе. Синяки на ее заднице почти прошли, так что я крепко сжимаю ее. Сладкая попка игрушки прижата к моему члену, и я мечтаю о том, каково это будет, когда я, наконец, смогу погрузиться в ее горячее тело. Прямо сейчас я хотел бы остановить время. Чтобы закрыть глаза и просто обнимать теплую и такую сложную женщину. Чтобы молчать о том, кто я и кто она, чтобы уткнуться носом в ее волосы, забыв обо всем хотя бы ненадолго. Это так заманчиво.

Позже, когда я практически сплю, она спрашивает:

— Бракс, почему ты до сих пор не спал со мной? Я имею в виду, ты же нанял проститутку. Разве ты не хочешь меня?

Ее голос, такой мягкий и неуверенный, делает мой член твердым, несмотря на то, что она использует мое имя. Прижимаясь к ее заднице, я отвожу волосы от ее уха и шепчу:

— Совсем наоборот, Джессика. Я хочу тебя так, что мне физически больно воздерживаться от того, чтобы прямо сейчас не перевернуть тебя и без остановки не трахать до завтрашнего дня…

— Доктор ведь сказал, что я чиста… — Она замолкает, будто считает, что это причина того, почему я ждал.

— Но у меня есть определенные потребности и желания, — мурлычу я ей на ухо. — И они не могут быть удовлетворены в Лондоне. Это небезопасно. Вернувшись домой, я смогу быть свободным, чтобы играть со своей игрушкой так, как хочу.

От моих слов она вздрагивает, и, чтобы отвлечь от еще большего количества вопросов, я скольжу рукой между ее ног. Пальцем провожу по темным волоскам ее киски и лениво поглаживаю клитор. Секс для нее — работа. Но я изменю это.

— Расслабься, — воркую я. — Хочу, чтобы ты прочувствовала вкус того, что я намерен дать тебе.

Ее тело расслабляется, и с каждым новым движением пальца она раскачивает свои бедра, помогая себе достичь кульминации. Тихий вздох срывается с ее губ, и она кончает. Если бы я не был внимателен, то не заметил бы его.

Такой тихий.

Такой милый.

Такой с виду незначительный.

Прямо как моя игрушка.

— Большинство женщин кричат и плачут, когда кончают, — говорю я мягко. Даже Свон была крикливой.

— Я не похожа на большинство женщин.

Ее слова врываются в мою голову и пускают корни внутри моего мозга. Стараюсь отогнать их и вспомнить планы, что у меня есть для нее, но то, как Банни гладит мою руку, лежащую между ее ног, отвлекает меня.

Темнота в комнате согревает меня.

Ее присутствие успокаивает меня.

Эти нежные прикосновения меня отвлекают.

— Спокойной ночи, Бракс, — бормочет она настолько тихо, что я едва слышу. Но я слышу. И это второй раз, когда я позволил ей назвать меня по имени без последствий. Если бы не обнимал ее так, будто это моя девушка, а не игрушка, я бы выскользнул из постели и сделал пометку в блокноте, чтобы не забыть.

Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться вслух.

Конечно, я не забуду.

Я никогда не забываю.

* * *

— Мама. — Я трясу ее своей маленькой ручонкой. — Проснись.

Затем отдергиваю руку, потому что ее кожа такая холодная. Сопли стекают на мою губу, и я вытираю их рукавом. Мама так много спит. Иногда я мечтаю о том, как она играет со мной или обнимает меня, чтобы согреть.

— Мама. — Я трясу ее снова и начинаю плакать. — Я хочу есть.

Она переворачивается, и как монстр издает ужасный звук.

— Ам-м-м-м.

Ее грудь болтается на виду, так что я хватаю одеяло и прикрываю ее.

— Мама, у меня живот болит.

Она что-то бубнит, но я не знаю, что она имеет в виду.

Прошлой ночью, когда мама привела в квартиру мужчину и заставила меня спать в шкафу, пока она работала, мне было страшно.

Я хотел вернуться в приют. По крайней мере, там мама не ведет себя, как больная, и есть другие дети, чтобы играть с ними.

— Моя сумка, — ворчит она.

Я карабкаюсь, чтобы найти ее сумку, и я рад, что странный мужчина с прошлой ночи ушел. Он напугал меня и заставил мою маму кричать всю ночь. Ее сумка тяжелая для шестилетнего меня, но я надеюсь, что она полна еды.

— Я есть хочу, мама.

Она игнорирует меня и садится. Ее каштановые волосы неопрятны, и я надеюсь, что она скоро помоет их. Я не люблю, когда мама выглядит больной.

Первое, что она вытаскивает из своей сумки, это сигареты. Поджигает одну и засовывает в рот, прежде чем выдохнуть все это на меня. Через несколько минут она роется в своей сумке еще раз, чтобы вытащить свои специальные штучки.

— Мама сначала должна принять лекарство, а потом мы пойдем и найдем немного еды, — убеждает она меня, доставая ложку и пакетик.

Я снова растираю сопли по лицу и жду, пока ей станет лучше. Когда маме становится лучше, я мечтаю, что она станет медсестрой и сможет помочь другим людям тоже почувствовать себя лучше. Она хлопает рукой по матрасу на полу рядом с собой, и я залезаю к ней под одеяло. Я в страхе смотрю, как она готовит свое специальное лекарство.