Пора услад - [13]

«Лучший художник» даже побагровел от нетерпения. Он взъерошил свои жесткие, цвета соли с пеплом волосы, и в его облике проступило что-то пиратское. Он словно уловил тот звездный момент, когда меня, тепленького, можно было брать на абордаж.

— Ради бога, не обижайтесь, — сказал он мне, — но то, что вы — неудачник, видно с первого взгляда… как, впрочем, и то, что вы талантливый человек… И вот что я вам скажу. Причина всех ваших крушений содержится как раз в ваших последних словах. Она — в вашем трогательном непонимании, что именно «рафинированный романтизм», как вы выразились, только и приложим к жизни! И именно то, что является, к примеру, высшим литературным достижением, является в то же время высшим достижением в практической жизни и эффективнейшим инструментом для достижения ваших целей!.. Обиднее всего, что эту маленькую истину поняли и взяли на вооружение люди с несравнимо ничтожным талантом, чем у вас…

— Откуда вам знать о моем таланте? — усмехнулся я, ловя его на дешевой лести. Я уже чувствовал, что он чего-то добивается от меня.

— Потом вы мне покажете ваши работы, и я вам скажу более определенно, чего вы стоите, — спокойно усмехнулся он в ответ. — А сужу я сейчас по степени вашего чайльд-гарольдовского разочарования в настоящий момент.

— Рассуждаете вы занимательно, — признал я, — и в другой раз я бы с вами охотно поболтал, но в настоящий момент…

— Прекрасно! — Он деловито потер ладони. — Вам, стало быть, требуется практическое подтверждение моих рассуждений. Такая малость. Ну, извольте… Опыт сводничества у меня совершенно уникальный. В трудные времена своей биографии я организовывал подпольные публичные дома и даже самолично работал в них вышибалой, имея, правда, массу неприятностей с властями…

— Вы — вышибалой?.. — не поверил я, подразумевая его довольно-таки плюгавенькое сложение.

— A-а, ну вы-то ведь не знакомы с этой терминологией. Конечно же, не тем вышибалой, который в вестернах вышибает из салуна неугодных посетителей. Моя функция заключалась в том, чтобы когда кто-то из моих высокопоставленных клиентов — а у меня других не было — сообщал, что девочка, с которой я его подружил, вдруг залетела, и в этом случае у него могли возникнуть чисто бытовые сложности — она ведь могла потребовать и замуж, и всякого разного, — то я специально приглашал ее к себе и уж скакал на ней целыми часами — «вышибал», пока у нее, так сказать, естественным порядком не случался выкидыш, и проблема не становилась исчерпана… Кстати, я и сам обучал, натаскивал девочек для работы. Большинство из них теперь отличнейшим образом устроились благодаря моей выучке. Ведь я натаскивал их не только в смысле техники — как лечь, как сесть, как взять и как дать, но обучал высшему пилотажу — как разогреть клиента психологически! Истинный эрос всегда начинается со слова! Теперь они жены и подруги известных деятелей культуры, а также высших государственных бонз. Надо ли говорить, что, кроме неприятностей, это, увы, не приносит мне ничего…

Он излагал очень быстро и горячо, и я уже начал терять нить.

— Мы, кажется, несколько удалились от темы, — вставил я, стараясь собраться с мыслями.

— Нисколько! — воскликнул он. — Это как раз по вашей теме! Вы готовы воспользоваться моими услугами. Вы желаете, чтобы я преподал вам как старший коллега младшему небольшой урок. Я даже с удовольствием продемонстрирую вам, как воспользоваться вашим «рафинированным романтизмом». И, может быть, у нас с вами даже сложится, таким образом, классический коан.

— Что, простите?

— Коан! — повторил он. — Постойте, да вы, творческий человек, даже не знаете, что такое коан?! Позор. Это у вас, вероятно, от слабой начитанности… Ну-ну, не морщитесь!.. Это род отношений, который у нас будет. Я учитель, вы ученик. Коан. Я беру вас в ученье с тем, чтобы преподать вам высшую мудрость. Так вы согласны?

— Ну…

— Отлично! Наши отношения будут образцово возвышенными… Однако поскольку первоначально вы все-таки вознамерились потратить определенную сумму… Кстати, сколько, если не секрет? — быстро спросил он.

— У меня всего двести рублей, — ответил я.

— Так вот, — взволнованно продолжал он, — у меня к вам совершенно незначительная просьба, чтобы просто так, в знак дружеского контакта, вы передали мне эти самые двести рублей. Для вас ведь это теперь не должно ничего значить, для вас это мелочь, отошедшая в прошлое, а взамен вы приобретаете несравнимо больше — наш коан. Вы согласны со мной?

— Вот оно что, конечно, — улыбнулся я иронически. — Да вы банально сребролюбивы!

— А вы, — ничуть не смутился он, — а вы, похоже, ни за что не любите платить! Отвратительная плебейская черта. А одаренный человек — тот же аристократ, легко расстается с деньгами.

— Деньги чепуха, — отмахнулся я и, оглянувшись вокруг, огорченно рванулся и запнулся на месте. — Черт вас возьми! Она уже исчезла!..

Я бросился сквозь толпу, проклиная заговорившего меня бродягу-художника.

— Скотина, свинья, трепло, — бормотал я. — Да я бы все, все отдал, чтобы заполучить ее! А теперь кто-то другой тащит ее к себе, чтобы сделать еще на йоту или унцию большей шлюхой, чем она была сегодня…