Пора по домам, ребята - [9]
2
В майские солнечные дни 1945 года Войско Польское выступило из-под Берлина в обратный путь на родину. Возвращались домой победителями, это верно; много солдат полегло да измотаны были страшно. Шли по искореженной, сожженной территории врага, но, когда вступили на родную землю, перед ними предстала еще более безотрадная картина: повсюду разрушенные города-кладбища, сгоревшие дотла деревни. Заминированная, искалеченная бомбами, изрытая зигзагами окопов, поросшая пыреем и бурьяном земля…
Дивизия, в состав которой входил батальон майора Виктора Таманского, спустя всего несколько дней после окончания войны вместо распоряжения о демобилизации получила приказ о срочной переброске в расположенный между Колобжегом и Кошалином район Польши. Перед ней была поставлена задача: собственными силами и с помощью средств, которые удастся организовать на месте, заняться в выделенном районе освоением земель, и в первую очередь крупных помещичьих имений, не допустить, чтобы хоть один клочок или один колосок пропали даром. А бойцам разъяснить, что освоение воссоединенных земель имеет для Польши не только экономическое значение, но еще и политическое — возвращаются Польше ее исконные земли, которые победоносно были отвоеваны у гитлеровцев. Задачу, поставленную перед дивизией, считать боевым заданием.
Офицеры-политработники объясняли солдатам значение этого исторического факта, раздавали листовки.
«Солдаты! Товарищи по оружию!
Закончился период сражений. В ходе победоносных боевых действий вы вернули родине ее исконные земли. Сегодня под вашей вооруженной защитой возвращается к жизни возрожденная Польша. Хлеб нужен вам, вашим женам, матерям, сестрам, детям. Хлеб нужен всему народу! Впервые дают Польше хлеб воссоединенные земли по Одре, Нисе и на Балтике. Близится момент, когда к золотым колосьям протянутся тысячи рук. Но враг опустошил наши деревни, унес сотни тысяч человеческих жизней. Мало осталось рабочей силы в польской деревне. Женщины, молодежь и дети встанут на битву за хлеб. Мы должны помочь им в их труде! Кто первым придет на помощь матерям и сестрам?
Солдат — их сын и брат!
Солдат — освободитель и сеятель этой земли!
Ни один колосок не должен пропасть даром! Соберем урожай теперь уже не для оккупанта, а для самих себя. Дадим народу хлеб. Не подведем! Откликнемся, все как один, на призыв! Земля ждет!»[2]
Ждала польская земля и батальон майора Таманского. Северная приморская земля, по которой всего несколько недель тому назад прокатился фронт, где отгремели жестокие бои… Далеко было отсюда до родного дома майору Таманскому. Наверное, дальше, чем всем остальным бойцам, с которыми он шел от Ленино до Берлина. Ведь он был родом из Западной Сибири, с берегов Оби. Там, на краю тайги, над рекой стояла деревня, в которой он родился. Там был совхоз, где он работал до войны. Там, в деревне Подгорное, ждала его жена Евдокия с сыном Валеркой и дочкой Светкой, которых он не видел долгие четыре военных года, с того памятного июньского дня. Тоска — это слабо сказано. Так только принято говорить — солдат тоскует. А в действительности солдат на войне живет иначе. Почти в ином измерении. Становится другим. Все, что было до войны, отдаляется, кажется нереальным, напоминает порой сон. Довоенный мир Виктора Таманского был миром реальным. Тайга. Безбрежная гладь реки. Снежная, с трескучими морозами зима. Короткая весна, знойное лето, радующая глаз золотом листьев осень. Извечный, неизменный ритм природы. Виктор не представлял себе, что он мог родиться не на берегу сибирской реки. Он был мальчишкой, когда через Подгорное пронеслась революция. Промчалась двумя эскадронами красных партизан, которые расспрашивали про царских казаков. Детишки — а те всегда все знают — сказали им, что казаки переправились недавно на другой берег Оби и что у них утонули во время переправы несколько лошадей, потому как погнали их вплавь, а Обь — как известно — не ручей.
Никаких сражений в Подгорном не было, но люди говорили, что свершилась революция и батюшки царя уже нет. Потом начали возвращаться в деревню солдаты с фронта. Пили самогон, колотили неверных жен и рассказывали, как там было на той войне. Больше всех отличался однорукий Семка, каких только невероятных историй про войну он не рассказывал. Поначалу ребята — а среди них и Виктор, конечно, — слушали эти Семкины небылицы, разинув рты, но потом поняли, что он все выдумывает, и начали прямо в открытую издеваться над бывалым солдатом. Да к тому же еще прозвали они Семку «Генерал-вша». Так как Семка, когда напивался, все время твердил, что для солдата в окопах нет более грозного (а выходило, значит, и непобедимого) врага, чем генерал-вша. Семка говорил «вша», а не «вошь». Так и пристало к нему это прозвище: «Генерал-вша». Все, что в раннем своем детстве Виктор знал о войне, — это было то, что она шла где-то далеко, что там стреляли, что кругом грязь, а солдат жрали вши. Тоже мне война! Но ведь Семка вернулся без руки, даже ширинку не мог сам застегнуть. Не вши же ему отгрызли руку. А несколько других мужиков из сибирской деревни Подгорное вообще не вернулись с той вшивой войны. Потом Виктор смотрел еще разные кинофильмы, которые время от времени, чаще всего в выходные дни, крутили в клубе, но и там эта война выглядела как-то несерьезно… Школа. Колхоз. Армия. Почти три года прослужил молодой Таманский в дальневосточных войсках. И только там почувствовал широкое дыхание большого мира. А заодно, наверное уже тогда, понял, что, хотя его родная деревня и является всего лишь небольшой точечкой на карте мира, карта эта, этот мир в миниатюре, состоит именно из таких точечек. Почти три года готовили из него солдата, чтобы в случае чего… И он все лучше понимал это «в случае чего». Становился все более зрелым и рассудительным. Окончил курсы и демобилизовался в звании сержанта. Вернулся в деревню. Поработал несколько лет и только тогда женился. Поздновато, правда, ведь ему было уже под тридцать, но он в шутку говорил, что ждал свою большую любовь. А эту большую любовь смуглолицего совхозного механика Виктора Таманского звали Евдокией, Дусей, и была она с другого берега Оби, работала там учительницей. Большая любовь — а Таманский в такую любовь верил — вспыхивает внезапно и длится вечно. В ином случае это просто увлечение, страсть и черт знает что еще, но если это чувство проходит — неважно, через неделю, через год или десять лет, — это, конечно, была не любовь. Ибо настоящая любовь тем и отличается, что тебе не нужен никто другой, кроме той одной девушки. Только она! Даже если та — другая — восьмое чудо света. И пока длится это благостное состояние — можно говорить о любви. Виктор знал это, и было ему легко на душе. Он был счастлив.
Збигнев Домино родился 21 декабря 1929 года в Кельнаровой. Прозаик, автор более десяти сборников рассказов, репортажей — «Блуждающие огни», «Золотая паутина», «Буковая поляна», «Кедровые орешки», «Пшеничноволосая», «Шторм», «Врата Небесного покоя», «Записки под Голубым Флагом». Проза Збигнева Домино переводилась на русский, украинский, белорусский, болгарский, словацкий, грузинский, казахский и французский языки. Далеким предвестником «Польской Сибириады» был рассказ «Кедровые орешки».
Автор книги — известный польский писатель. Он повествует о борьбе органов госбезопасности и Войска Польского с реакционным подпольем, о помощи трудящихся Польши в уничтожении банд и диверсантов, связанных с разведслужбами империалистических держав.Книга представит интерес для широкого круга читателей.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.