— Надо же! — вдруг не сдержался Выквын. — Да это мои собаки! Ох, вредные! Всю охоту испортят! Ху-ху! — закричал он на них. Нашел кусок льдинки и швырнул в собак.
— Не надо кричать! — пробовал остановить его Владик. — Тише!
Собаки застыли на месте, а потом повернули назад. Если увяжется за хозяином чукотская собака, ее не прогонишь. И Выквын с Владиком знали, что они ни за что не вернутся домой. Но собаки пока вели себя смирно и вперед охотников не забегали.
Когда совсем рассвело, Владик внимательно осмотрел все кругом в бинокль и огорчился: оказывается, они не одни на льду — позади виднелись на торосах фигуры охотников, а по косе шли еще люди. И успокоило только то, что перед ними в сторону Тункена никого не было.
— На, теперь ты посмотри, — передал Владик бинокль Выквыну.
Смотреть туда, где были люди, Выквын счел бесполезным и стал изучать льдины и торосы, находившиеся перед ним. Смотрел долго, внимательно. Потом передал бинокль и спокойно сказал;
— Вон там, у черного тороса, вроде бы два белых медведя. Посмотри!
Владик вгляделся и увидел их. Они были не близко и шли недалеко от кромки по качающимся льдинам. Преследовать их было рискованно, но все же охотники решились: а вдруг они подойдут ближе к берегу. Закинули за плечи снасти, винтовки в чехлах, спустились с тороса и, пробуя палками крепость льда, двинулись к Тункену. Выквын шел впереди, за ним Владик. По неокрепшему, коварному льду охотники всегда идут в отдалении друг от друга: если первый провалится, второй тут же окажется рядом и поможет. Владик знал это, держался подальше и ступал в след Выквына. Не успели они отойти от тороса, как Владик тревожно вскрикнул:
— Выквын, умко!
Сердце Владика забилось: он впервые видел настоящего живого умку.
— Где? — присел от неожиданности Выквын и повернулся к Владику.
— Вот он! Близко, совсем рядом! — показал он рукой и пополз к Выквыну.
— Да где же?! — посмотрел Выквын куда-то в сторону.
— Да не туда ты смотришь, — шептал Владик. — Вот, на вершину льдины смотри.
— Мэ-э! — удивился Выквын и торопливо зашептал: — Илюкэ! Тише, тише! — хотя Владик давно лежал притаившись и вынимал винтовку из чехла.
Из-за вершины тороса, который был рядом с тем, где сидели, наблюдая, охотники, в тридцати метрах выглядывала голова белого медведя. Он смотрел сверху в сторону охотников и словно не замечал их. Его взгляд был направлен куда-то дальше. Владик оглянулся и увидел, как на льдине, запорошенной снегом, катались собаки Выквына. Он не держал их на привязи, и собаки, как обычно, спали на кучах шлака, вынесенного из пекарни. Собаки были лохматые, их белая шерсть от шлака стала темно-серой. Там, где они прокатывались на спине, задрав кверху лапы, оставались на снегу темные грязные пятна. Умку, видимо, они и заинтересовали. Он сел на льдине и вытянул шею.
— Стреляй первым! — прошептал Владик, держа на мушке медведя.
— Эгэй! — и Выквын выстрелил, Одновременно прогремел выстрел Владика, потом второй и третий его выстрелы совпали со вторым выстрелом Выквына. Видно было, как трассирующие пули прошли над торосом. Медведь медленно повалился за льдину.
Владик первым подбежал к умке. Он лежал на боку у подножия тороса и пытался подняться, но левая ключица была перебита, и встать ему не удавалось. Он черными красивыми глазами обреченно смотрел на Владика. Владик не стал стрелять, умку добил Выквын.
Владик с детства мечтал увидеть белого медведя, встретиться с ним. Представлял себе, как он начнет преследовать зверя. Медведь окажется хитрым, будет путать следы. Но он упорно пойдет за ним, пока умка не разозлится и не повернет навстречу. И он одолеет умку. Это — слава, почет и общее признание, что ты настоящий охотник. А тут никакой романтики. Просто увидели, выстрелили, убили. Медведь не рычал, не бросался, не вставал на задние лапы, его не выслеживали, не преследовали, как древние охотники. Сейчас Владик не испытывал большой радости, не было того душевного подъема и гордости, когда охотнику выпадает большая удача. Ему было грустно и жалко красивого умку. После этого Владик перестал охотиться на белых медведей, хотя они не раз встречались во льдах.
С берега подошел Кагье с сыном. Оба в чистых камлейках, в нерпичьих брюках, плотно облегавших ноги, в коротких торбазах на лахтачьей подошве. Они казались стройными и нарядными, хотя одежда была будничной, охотничьей. Умеет Панараглина следить за своими добытчиками. И Владик в душе позавидовал им, посмотрев на свои лоснящиеся, с вытершейся шерстью нерпичьи штаны. Кагье с сыном помогли оттащить медведя на крепкий лед.
— Вам долю дать? — спросил Владик, так как положено было делить добычу на всех присутствующих, оставляя себе шкуру, потроха, грудинку и заднюю ногу.
— Нет, не надо, — ответил Кагье и легко забрался на торос, где раньше лежал умка. — Глядите, оказывается, он спал здесь, — увидел Кагье лежанку медведя. — А медведя убил ты, Влятик. Я видел: твоя вторая светящаяся пуля проколола медведя, как иголкой, и он стал падать. Ты уже умеющий охотник, — заключил он.
— Кэйвэ, верно, — подтвердил Выквын. — Он первым увидел медведя. Твоя шкура, Влятик.
