Попрыгунья - [61]

— Да-да, — закудахтал маленький пожилой коронер. — Именно так. Это все страшно тяжело для вас, мистер Стреттон, понимаю, понимаю, но я вынужден еще спросить вас вот о чем. Вы говорили о странностях поведения вашей жены…

Дэвид приводил примеры, скупо и с явной неохотой. У миссис Стреттон случались приступы тяжелой депрессии; она имела обыкновение иногда, в компании, демонстративно напиваться, хотя пьяницей ее назвать нельзя; она часто выходила из себя по пустякам, и тогда рвала и метала и вела себя крайне неуравновешенно; она по нескольку дней тревожилась по крайне незначительным поводам и так далее.

Наконец Дэвида оставили в покое, и Роджер решил, что самое страшное миновало. Полиция, очевидно, не просит отложить дознание, так что, надо думать, больше никаких сюрпризов не предвидится.

После брата пришел черед и Рональда Стреттона. Он тоже не подвел. Подтвердив показания Дэвида относительно поведения Ины на вечеринке и ее внезапного приступа ярости во время их шумной возни — каковую затею Рональд мужественно признал ошибочной и неподходящей для столь возбудимой натуры, он рассказал о тревоге, вызванной исчезновением Ины, следствием которой стали продолжительные поиски и в конце концов обнаружение тела. Он говорил искренне и откровенно и явно произвел благоприятное впечатление на жюри присяжных.

Отвечая на вопросы коронера, он не только подтвердил слова Дэвида о неуравновешенности умершей, но, не говоря этого открытым текстом, сумел создать такое впечатление, что Дэвид как преданный муж сильно преуменьшил ее патологию, которая на самом деле была куда серьезнее. А также привел другие примеры неадекватного поведения невестки.

Силия Стреттон тоже подтвердила все это, добавив, что, бывая в гостях у Дэвида, она не раз с огорчением слышала, как его жена в спальне пронзительно кричит на него по утрам, как сумасшедшая.

— Как сумасшедшая? — неодобрительно повторил коронер. — Вам не кажется, мисс Стреттон, что это слишком сильно сказано?

— Ничуть, — отрезала Силия. — Если бы вы ее слышали, вы бы сами это поняли. Это был прямо вой, словно человек уже совершенно собой не владеет.

— Господи боже мой, — огорчился коронер. — Крайне печально слышать. Крайне!

Роджер, правда, счел, что Силия малость перестаралась, зато теперь не оставалось сомнений, что до жюри присяжных дойдет: как ни крути, а Ину Стреттон нормальной никак не назовешь.

Силия уже собралась покинуть свидетельское место, когда коронер задал еще вопрос:

— Если вы понимали, мисс Стреттон, что ваша невестка была и в самом деле до такой степени неуравновешенна, то почему вы не посоветовали вашему брату проконсультироваться насчет нее с психиатром?

— Как же не советовала! — с негодованием возразила Силия. — Я советовала. И я, и мой старший брат, мы оба очень этого хотели. Но Дэвид сказал, что уже консультировался с доктором Чалмерсом и, хотя на взгляд доктора, у Ины и в самом деле имеются некоторые признаки психического расстройства, однако не настолько выраженные, чтобы немедленно отправить ее в лечебницу. Но он говорил, что возможно, это может потребоваться когда-нибудь потом.

— Понимаю, понимаю, — торопливо закивал коронер. — Да, мы можем спросить об этом и самого доктора Чалмерса. Да.

Роджер, улыбнувшись, подивился правилам коронерского дознания. Суд, руководствующийся доказательным правом, не позволил бы Силии договорить ее последнюю фразу до финала — очень, между прочим, полезного. Однако, пожалуй, не для доктора Чалмерса, которого, чего доброго, еще и привлекут за халатность.

Кроме того, Роджер не без удивления отметил, что до сих пор ни слова не было сказано о креслах.

Следующим вызвали его самого.

По просьбе коронера он принялся весьма обстоятельно описывать собственную роль в эпизодах, предшествовавших обнаружению тела.

— В соответствии с сообщением, полученным от мистера Уильямсона, я тихонько отозвал мистера Рональда Стреттона в соседнюю комнату и мы вместе с ним направились на крышу, сопровождаемые мистером Уильямсоном.

— Да. Одну минутку, мистер Шерингэм. Что за сообщение вы получили от мистера Уильямсона?

— Он сказал, что нашел миссис Стреттон, — Роджеру, решившему было, что он неплохо овладел языком юриспруденции, пришлось объясняться попросту. — И смею заявить, мистер коронер, что беру на себя всю полноту ответственности за то, что перерезал веревку и сиял тело, не дожидаясь прибытия полиции, — не без елейности ввернул он.

— Ну разумеется. Именно так. Да, вы, разумеется, должны были удостовериться в отсутствии признаков жизни. Да, мистер Шерингэм? А дальше?

Роджер продолжил.

О креслах не было сказано ни слова.

— Именно, именно. Ваш опыт, о котором мы все, разумеется, наслышаны, весьма пригодился. Мы можем не сомневаться, что все было проделано с соблюдением всех надлежащих правил. Да. Итак, мистер Шерингэм, вы слышали свидетельства относительно душевного состояния миссис Стреттон. А сами вы не замечали в ее поведении ничего необычного?

— Замечал. Я еще в начале того вечера обратил внимание на миссис Стреттон в связи с услышанным замечанием мистера Уильямсона, обращенного к мистеру Рональду Стреттону, — тут Роджер умолк, нарочно держа паузу.