Поперчить посахаренное - [76]

— Кто говорил об аборте? — Недовольно посмотрел на неё БиАй. — Ты что, и впрямь меня за мудака держишь? По-твоему, если из-за меня произошла такая оплошность, я струшу и не выкручусь самостоятельно? — Он поджал губы, надменно их покривив. — Хорошего же ты обо мне мнения…

— Я всего лишь предупредила…

— Если это окажется правдой, то… — Ханбин поднял руки и начал загибать пальцы. — Октябрь… декабрь… февраль… июнь. Как раз выпуск. Отец меня убьёт, конечно, но… — он не выдержал смотреть на нервничающую руку Хёны и поймал её, сжав в своей. — Ни от чего своего я не отказываюсь. Если оно действительно моё, — выделил ударением БиАй, вызвав тем слёзы на глазах Хёны.

— Как ты можешь? Я никогда… ни с кем… — Парню стало совестно, что он оскорбил девушку намеком, хотя вовсе не об этом говорил. Он подразумевал не то, что ребенок может оказаться не от него, а то, что Хёна отдала своё сердце кому-то ещё. Он и сам не верил, что она спит с кем-то помимо, пока есть он.

— Тише, не нервничай, — погладил он её по щеке. И занервничал сам, пытаясь скрыть это. — А то, если это от переживаний, месячные к тебе так и не придут. Иди, ешь, — подтолкнул её аккуратно Ханбин. — И, пожалуйста, сообщи мне, как только что-то прояснится, хорошо? Неважно, в какую сторону. — Хёна кивнула. — Господи, впервые хочу узнать, когда у девушки будут месячные! — цокнул он языком и пошёл к своей компании, уже принявшейся за трапезу.

Джинни шла на выход после всех занятий, перечитывая одну за другой записки от Бобби. Это было по-новому, не так агрессивно и прямолинейно. Это было нежно. И хотя тоже просто и банально, всё-таки безумно мило. По какому праву она умиляется от этого?! Джинни утрамбовала сердца стопочкой и запихнула в сумку. Открыв перед собой дверь, она вышла на улицу и сразу же вкопалась на ровном месте.

— Юнги! — воскликнула она, завизжав и сорвавшись вперед. Распахнув объятья, Шуга чуть согнул колени, чтобы поймать несущуюся к нему Джинни. Он вернулся, живой, целый и невредимый. Девушка подняла ноги, когда сцепила руки за его шеей. Подхваченная, она закружилась на нём, смеясь и почти плача от радости.

Бобби шёл следом, чуть приотстав, никак не решаясь вручить ещё одну записку. Держа сердечко за нижнюю узкую часть, он закрывал большим пальцем последнее слово во фразе «Я не только хочу тебя, я тебя…». Увидев через стеклянную дверь сцену воссоединения, Чживон смял в кулаке бумажку и, боковым зрением приметив урну, зашвырнул её туда так же метко, как мяч в корзину.

Дохи подождала, когда он уйдёт, передумавший покидать университет и отправившийся на тренировку. Подойдя к урне, она огляделась вокруг. В холле пусто. Никакого мусора, кроме фантиков и коробочек с трубочками из-под сока не было. Рука без брезгливости залезла в контейнер. Дохи распрямила листок, развернув его перед собой. Так вот, что не увидела Джинни… «Люблю». Знай она это — в какую сторону склонилось бы её решение? «Я не буду вмешиваться туда, где не знаю, какие мной овладевают чувства!» — дала себе установку Дохи.

— Ты домой? — из ниоткуда взялся Чану.

— Да, а что?

— Можно я тебя провожу? — Девушка поставила руки в бока.

— Тебе чего надо? Другие не дают, думаешь, я от безнадёги в твою койку побежала?

— Нет, Дохи, я так не думал…

— А что тогда такое у нас случилось?

— Просто… ну… раньше бы надо мной все смеялись… но после Бобби, если я предложу тебе встречаться — это же нормально все воспримут.

— А-а! — поняла Дохи. — То есть, если я дала Бобби, то я теперь всем дам, так ты считаешь?

— Да нет же! Дохи…

— Уйди, Чану! — отмахнулась она от него, убирая мятое сердце в карман. — Раз тебе так важно мнение общества: в этом университете все завидуют только тому, с кем мутит БиАй. Приударь за ним.

— Это не смешно…

— Это отвратительно. Точно так же, как стесняться своих чувств в угоду толпе, — студентка покачала головой, подумав о Бобби, который не боялся ничего, никаких мнений, никаких поступков, никаких последствий. Ни-че-го. — Ступай Чану, ступай…

Четвертая ложка

Джинни взяла Юнги за руки, заглядывая в его глаза. Даже пасмурный день посветлел от его появления.

— Почему ты не позвонил? Почему не предупредил?

— Я прилетел под утро. Не стал тебя будить звонком и сам завалился спать. Проснувшись, принял душ и решил, что лучше сделать сюрприз. И помчал сюда, — Шуга прищурился. — Или ты не рада?

— Я?! Мне прокричать ещё громче?! — засмеялась девушка, попрыгав и опять обняв его. Парень прижал её к себе, стискивая и целуя. — Не пущу больше никуда. Не пущу!

— Я прямо сейчас никуда не собираюсь, — улыбнулся Юнги.

— Вот именно что — прямо сейчас! А потом опять, — Джинни надула губы, показывая недовольство. — Надоело.

— Но что поделать, — пожал плечами Шуга, снимая с себя ответственность, словно не ему было решать, чем заниматься. Он не хотел даже обсуждать возможность прекратить своё дело, свою миссию, вернее, их с друзьями общие дела и задания. Девушкам этого всего не понять, поэтому что толку спорить? Лучше сказать, что обстоятельства выше него, хотя всякий из них имел право остановиться, да только кем он тогда будет? Слабаком, трусом, предателем. Эгоистом. — Как провела эти две недели?