Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи - [8]
28
Иноземный импорт. В-третьих, надо отметить роль внешней торговли и, прежде всего, ввоз иностранных изделий и специалистов. Иностранные изделия, импортируемые как для военных нужд, так и для удовлетворения тяги придворных к роскоши и новшествам, понемногу изменили вкусы московской верхушки: европейское влияние проявилось в новых декоративных элементах в архитектуре и живописи (иконы и парсуны), в придворной одежде и охотничьей экипировке, в книгах, спектаклях и музыке - все это способствовало переменам в традиционном образе жизни и поведении. Растущий приток иностранцев, которые поселялись - временно или навсегда - в Немецкой Слободе в Москве, не мог не изменить лица столицы, несмотря на ограничения, которые накладывала на них боязливая подозрительность церковных властей. Эти последние боялись, что образ жизни иностранцев станет примером, соблазном и угрозой православию населения. Этот страх, похоже, лишь укреплял ощущение того, что внешнее воздействие легко подрывает существующие обычаи. Конечно, присутствие
29
иностранцев и важная роль, которую они играли в некоторых областях общественной жизни страны, приводили русских к установлению с ними контактов и признанию возможности иного образа жизни. Но, прежде всего, существование Немецкой Слободы пробивало брешь в строгой изоляции и культурно-экономической автаркии, которые характеризовали Московское государство после потрясений Смутного времени. Именно в этом смысле, а не с точки зрения экономических последствий торговые отношения с Голландией и Англией способствовали упрощению контактов с западным миром и внесению в московскую жизнь новых элементов.
Экспансионистские замыслы часто приводят общество государства, которое их осуществляет, к неожиданным и негативным результатам. Так было, когда Московское государство расширило свои границы на юго-западе, особенно когда оно подчинило Украину, установив свое господство на левобережье Днепра и в Киеве, которые до этого являлись автономной территорией Запорожской Сечи. С одной стороны, эта аннексия облегчила проникновение нового духа (тема, к которой мы еще вернемся), с другой - ее административные, политические и военные последствия легли тяжелым бременем на ограниченные ресурсы Московского государства. Даже если ее последствия проявились не сразу и оценить их стало возможно лишь задним числом, Московскому государству было трудно ассимилировать Украину, общество которой представляло собой сложное сплетение групп, классов, религиозных общин и военных формирований, обычаи, *1 языки и функции которых сплетались в клубок. Московская администрация была вынуждена помогать правящим богатым кругам Украины, в первую очередь казачьим старшинам, закрепощать крестьянство и, тем самым, укреплять их власть и роль на местном уровне,
30
что не проходило без сопротивления народных масс, иногда крайне ожесточенного, и больших затрат экономических и военных ресурсов Московского государства.
Кроме того, царское правительство привлекало и ассимилировало правящую верхушку Украины, военную, социальную и церковную, - эта политика последовательно проводилась в последние десятилетия XVII и первые десятилетия XVIII века. Украинцы, включенные таким образом в правительственный аппарат, становились членами московской служилой верхушки. А Русь в связи с этим понемногу перенимала сформированную в интеллектуальной атмосфере Киева культуру и умонастроения украинской верхушки. Вопрос о том, в какой степени прилив новых, иноземных и инородных, элементов в ряды служилого московского (а позже имперского) класса способствовал изменению русской политической культуры в XVII веке, еще не изучен подробно. Одно несомненно: вступившие на московскую службу украинцы принесли западные административные и политические концепции и, тем самым, открыли путь преобразованиям Петра Великого. Завезенные с Украины люди и идеи подрывали и ослабляли традиционную политическую культуру Москвы, разрушая атмосферу духовного и морального единомыслия. Московская цивилизация последних десятилетий XVII века обнаруживает новые черты западного происхождения, как, например, московское барокко, родственное польскому, которое большей частью является результатом новых веяний, занесенных с Украины ее духовной и мирской верхушкой. Наконец, и это сыграло решающую роль, присоединение Украины и ее интеллектуальное влияние отвратили Москву от Востока и направили ее внимание и интересы в сторону Запада. Москва все сильнее втягивалась в дипломатические и военные конфликты, касавшиеся
31
Польши и территорий западного побережья Черного моря (Молдавии и Валахии, находившихся на подступах к Балканам). Эта политическая переориентация совпала с энергичным возобновлением попыток изгнать турок-оттоманов из Европы, после их поражения при Вене в 1683 году, и с упадком восточного влияния в технике и искусстве.
Раскол, социальные и экономические конфликты, пришедшие в основном через Киев западные нововведения -все это привело к тому, что верхушка общества как светская (высшее служилое дворянство и придворные), так и духовная, шаг за шагом довольно быстро отказывались от московских традиций. С начала XVI века высшее служилое дворянство по традиции черпало на Востоке образцы предметов обихода: оружие, предметы роскоши, одежду и даже обычаи (например, терем). В XVII веке, особенно во второй его половине, высшие придворные поворачиваются в сторону Запада и, прежде всего, в сторону Польши. Их увлечение Польшей приводит к тому, что они не только начинают одеваться на манер польского дворянства, воспринимают некоторые его обычаи (в том числе театр), его художественные вкусы, но и проявляют активный интерес к тому, что думают и пишут в этой соседней стране. Их интерес не ограничивается чисто художественной литературой - он распространяется на публицистику и политическую литературу. Время от времени можно заметить любопытство и даже желание подражать некоторым формам "политической свободы" и корпоративной организации польской шляхты. А, естественно, именно украинская верхушка была больше всего склонна к западным образцам и затронута этими заимствованиями. Однако и Московское государство испытало некоторые последствия, грозившие изменить отношения между царем и его служилым дворянством; подспудное напряжение, явившееся результатом этой ситуации, вырвалось наружу во время кризисов престолонаследия, последовавших за смертью царя Алексея Михайловича.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.