Помнишь, земля Смоленская... - [102]

После недолгих споров начало прорыва было назначено на три часа ночи.

До этого срока оставалось совсем уже немного времени.

Ехилев все же послал два отделения на розыски знаменосцев, пообещав Бровке и Хвостову, что если их не удастся обнаружить до трех часов, то полк снимется с места без них.

Бойцы вернулись ни с чем, но привели с собой старика в облезлой заячьей шапке, скрывавшей лысину, — того самого, который еще сутки назад пытался предупредить Миронова о вражеской засаде. Он прятался в траншее близ колхозного овина на берегу Каспли.

— Дед!.. Ты? — удивился комиссар.

— Я, сынок, я… — Старик тяжело вздохнул. — Вот, не послушались вы меня…

— Ладно, дед. Что случилось, то случилось. Как ты у Каспли-то оказался?

— А я от вас не в Сенино, пошел, а к овину. Я там допрежь-то частенько ночевал… Ну, подумал, ежели бой разгорится, так в той стороне побезопасней будет. Ан не угадал. Немец-то и туда добрался. Ладно, там издавна траншея была, я в ней цельный день и хоронился. Натерпелся страху…

— Он наших знаменосцев видел, — сказал помощник начштаба, возглавлявший поиск.

— Ну-ка, дед, давай-ка, как говорится, сядем рядком да потолкуем ладком.

Они устроились на траве, в это время в небо с шипением взвились немецкие ракеты, старик вздрогнул и тут же ощерился беззубым ртом:

— От напасть-то, уж, кажись, столько перевидал на своем веку, уж помирать пора, а неохота.

— Ты не бойся, немцы притихли, только ракеты пускают.

— Как развиднеет, так зашевелятся…

— Может, уж поздно будет, — со значением сказал Ехилев. — Так ты, дед, значит, видел наших ребят?

Старик снял шапку, положил ее на колени:

— Видел, сынок, видел. Они как раз мимо овина шли. Несли штуковину какую-то, в чехле… Видать, знамя ваше.

— И куда же они шли?

— А куда глаза глядят. Они сказывали: немцы-то на ваш штаб напали, ну а их дело такое — знамя беречь. Они и побегли с ним подале от боя. Да только, говорят, куда ни сунемся, повсюду немцы.

— Сколько их было?

— Четверо.

— Да, это они. А когда ты с ними встретился?

— Уж вечерело.

— Куда они дальше намеревались идти, не сказали?

— Сказали. Вроде к Колотовке. Какого-то Орлова искать. Верно, напоролись все же на немцев. Как они ушли, так вскорости выстрелы загремели, как раз в той стороне, куда они потопали…

Ехилев наклонил голову. Батальон-то Орлова тоже в окружении, знаменосцы, выходит, и угодили прямо в пасть к волку, враг занимал позиции как раз у них на пути, так что, считай, погибли ребята… Больше дожидаться их и искать — бессмысленно. Вон сколько уж прошло времени с тех пор, как с ними разговаривал старик… Комиссар взглянул на него, и тут озарила его одна мысль, он поспешно спросил:

— Дед! Ты ведь из Сенина?

— Оттудова, сынок.

— Значит, здешние места хорошо знаешь?

— А как же! Как свои пять пальцев. Почитай, каждая тропка мной тут исхожена.

— Вот что, дед… — Ехилев пожевал губами, у него сдвинулись складки на лбу. — Мы скоро предпримем попытку выйти из окружения…

— Уходите, сынок?

В голосе старика Ехилеву почудился упрек, он горячо проговорил:

— Нам ничего другого не остается. Немцы пока посильней нас оказались… Задержимся тут, так нам совсем худо будет. А у нас раненые…

— Так я что ж, сынок, я понимаю.

— Но мы еще вернемся сюда, дед, вызволим вас из фашистской неволи! Ты верь!

— Дык у меня в том нет сомнения. Потому как ворогов-то на нашей земле вон сколько побывало: и немцы, и шведы, и поляки, и хранцузы, а чего они добились? Дали мы всем от ворот поворот, только кости их тлеют в земле Смоленской. Гитлера-то то ж самое ждет.

— Вот и славно, дед, что ты так думаешь, — обрадовался Ехилев. — Агитировать, значит, тебя не надо. Ты не согласился бы помочь нам?

— Эх-хе, какой уж от меня, старого, толк…

— Ты в картах, дед, немного разбираешься?

— Докумекаюсь, коль надо.

— Вот, гляди, — Ехилев разложил на коленях «километровку». — Мы решили прорываться в направлении Смоленска, — он ткнул в карту пальцем, — вот здесь, в этом месте… Тут болота, но можно же через них пройти! Конечно, с опытным проводником…

Старик, щурясь, вглядывался в карту, которую Ехилев освещал карманным фонариком:

— Что ж, сынок… Путь вы выбрали верный… Надоть Дедово обойти, до него версты четыре. Тут вот, на Каспле, брод есть. Немцы-то навряд ли про него знают. А болота, они ж не сплошняком…

— Так ты проведешь нас?

Старик погладил ладонью свою лысину:

— Отчего ж не провести? Солдат от верной погибели уберечь, раненых спасти — это дело святое.

Комиссар долго смотрел на старика:

— Спасибо, дед.

Ехилев умел говорить, но сейчас не нашел слов, чтобы выразить охватившие его чувства благодарности, восхищения той скромной готовностью, с какой старик принял его предложение, хотя он вместе со всеми рисковал головой…

Позвав командиров, он коротко изложил им свой разговор со стариком, и все вместе они склонились над картой…

* * *

В этот день, когда полк нарвался на фашистскую засаду, в беду попал и взвод музыкантов, шедший где-то между батареей Бровки и интендантским обозом.

И в операции по прорыву из окружения музыканты сыграли свою роль…

Яростная стрельба и закипевшие потом бои загнали их в болото, недалеко от того места, где увязло чуть ли не целиком отделение связистов.